— Не понял? Ждешь меня? — переспросил доктор Коллинз. Ради Саманты он старался сохранять вежливость.
— Да. Полагаю, нам стоит немного потолковать.
— Не представляю, о чем нам с тобой можно беседовать, да и в любом случае вынужден тебя разочаровать: меня ждут в кабинете истории болезни.
— Подождут, я так думаю.
— Боюсь, что нет.
— Садись, Леонард. Нам нужно поговорить.
Это была не просьба, а угроза. Что-то в голосе шурина и его улыбочке предупредило доктора Коллинза, что уходить не стоит. И он подчинился, хотя и весьма неохотно, заняв место за столом.
— Ну хорошо, уделю тебе пару минут.
— Спасибо. — В очередной раз Элджернону удалось вложить в слово интонацию, совершенно искажающую его смысл. Его глаза безжалостно впились в сидящего напротив зятя.
— В чем дело, Элджернон? Я в самом деле не…
— А вот в чем.
Марш вынул из кармана листок бумаги и развернул его. Коллинз с первого взгляда узнал письмо, которое прислали Саманте из адвокатской конторы «Паркер энд Бентли» в Лондоне. Шурин разложил его на столе между ними.
— Где ты это взял? — в ярости воскликнул доктор. — Рылся в моем столе? Да как ты посмел?
— Ничего не хочешь мне рассказать? Дорогая тетушка Джойс откинула галоши в Нью-Йорке, оставив Саманте… сколько именно? Как понимаю, именно поэтому вы ездили вчера в Лондон.
— Это тебя не касается.
— Очень даже касается, Леонард. Я родной брат Саманты, если ты вдруг забыл. И в свое время тоже жил у старой кошелки.
— Она ничего не завещала тебе, Элджернон. Ей не нравился твой образ жизни. И если на то пошло, мне он тоже не по душе. Не важно, сколько оставила тетя: ты из ее денег не получишь ни пенни.
— Это Саманта так говорит?
— Да.
— Наверняка с твоей подачи! Как подсказывает память, Саманта всегда питала ко мне слабость. По крайней мере до тех пор, пока не вышла за тебя. Готов биться об заклад, что сестренка поделится со мной свалившимся на нее наследством. Сколько там всего, говоришь?
— Ничего я не говорил.
— Ладно. Я сам навел кое-какие справки и выяснил, что Харлан Гудис заработал кучу денег в рекламном бизнесе. Приятели сообщили, что речь может идти примерно о миллионе монет.
— Чего ты хочешь, Элджернон? — Доктор Коллинз смотрел на шурина с нескрываемым презрением.
— Думаю, что половина наследства будет справедливой долей.
Коллинз уставился на него, потом резко хохотнул:
— Да ты никак спятил?
— Значит, ты не согласен со мной поделиться?
— Об этом и речи быть не может. Деньги завещали не тебе, а моей жене. Это было особое пожелание вашей тети, чтобы ее племянничку ничего не досталось, и, если Саманта внемлет моему совету, то, унаследовав состояние, она вообще перестанет иметь с тобой дело.
— Она ведь прислушивается к твоему мнению, так?
— Да.
— Хорошо. Значит, тебе удастся убедить жену в обратном.
— С чего бы мне вдруг это делать?
— А с того, что я знаю про тебя, Леонард, кое-что такое, чем ты вряд ли захочешь поделиться с Самантой или с кем-либо еще.
Доктор Коллинз почувствовал себя так, словно бы ему отвесили пощечину.
— О чем ты говоришь?
— Ты действительно хочешь, чтобы я это озвучил?
— Ты никак пытаешься шантажировать меня?
— Да, пытаюсь. И заметь, у меня неплохо получается. — Элджернон наклонился ближе к собеседнику. — Давай просто назовем это… недостатком профессионализма по отношению к определенным пациентам.
— Я категорически опровергаю все, на что ты намекаешь. Я никогда не совершал ничего дурного, и твои жалкие попытки дискредитировать меня закончатся лишь тем, что тебя посадят в тюрьму, и поделом.
— Саманта может не согласиться с подобной трактовкой фактов.
— Не впутывай сюда мою жену!
Доктор Коллинз готов был вскочить с места и накинуться на противника, но разговор прервался в связи с появлением на подъездной дорожке даже не одной, а сразу двух машин. В первой прибыли Аттикус Пюнд и старший инспектор Крол. Во второй ехали полицейские в мундирах.
Элджернон встал и выглянул из окна.
— Похоже, нам придется на некоторое время отложить нашу приятную беседу, — процедил он и потянулся было за письмом, но Коллинз успел схватить бумагу раньше. — Мы оба понимаем, о чем идет речь, — продолжил Марш. — Пятьдесят на пятьдесят. Я согласен пока держать язык за зубами. При условии, что ты пообещаешь испробовать все свое очарование и силу убеждения на Саманте. Времени у тебя мало.
В дверь позвонили.
Доктор Коллинз пристально посмотрел на Элджернона Марша. Потом встал и пошел встречать гостей.
Старший инспектор Крол сразу почуял неладное. Доктор, обычно на редкость спокойный и обходительный, был явно встревожен, причем не только вторжением в свое жилище такого множества служителей закона.
— Что стряслось? — поинтересовался он с порога.
— Мне очень неприятно отрывать вас от дел, доктор Коллинз, но скажите, дома ли ваш шурин?
Что-то в этом вопросе показалось хозяину дома забавным. По губам его пробежала тень улыбки.
— Элджернон? Да. Мы с ним только что беседовали.
— Мне бы хотелось сделать то же самое, если не возражаете.
— Вы, случайно, не арестовать ли его пришли?
— С вашего позволения, сэр, я предпочел бы не разглашать эту информацию.
— Разумеется. Входите. Марш в кухне.
Двое полисменов в форме встали у дверей. После случившегося в Кларенс-Кип Крол не пренебрегал мерами предосторожности. Они с Пюндом последовали за доктором в прихожую. Элджернон Марш вальяжной походкой вышел им навстречу из кухни.
— Инспектор! Мистер Пюнд! Рад видеть вас. Вы со мной хотите поговорить или с моим зятем? Уверен, у Леонарда найдется пара интересных вещей, чтобы рассказать вам.
— Вообще-то, мистер Марш, мы пришли к вам.
Элджернон переменился в лице, хотя улыбка никуда не делась.
— Это становится несколько утомительным, инспектор.
— Вполне может быть, но такова моя работа. — Крол обратился к доктору: — Можем мы где-то уединиться, сэр?
— Воспользуйтесь моим кабинетом, если угодно.
Пюнд за все это время не проронил ни слова, однако шпилька, подпущенная Элджерноном Маршем в адрес зятя, не ускользнула от его внимания. Доктору Коллинзу есть что рассказать полиции, и Элджернон об этом знает. Имеет ли это отношение к Мелиссе Джеймс? Почти наверняка.
