Вилли в самый первый день показал себя с лучшей стороны.
– Вы старый и больной, доктор, – благосклонно произнес он. – Так что усядьтесь где-нибудь в уголке, чтобы вас видно не было. А мы уж как-нибудь и без вас справимся.
Меня очень тронула его заботливость. Но я не знал, что у этого Вилли в душе. Когда спустя месяц пришло время выдать зарплату, выяснилось, что Вилли провел меня по ведомости тяжелых работ, и я получил на руки больше некуда – целых две сотни рублей. Вилли, который получал деньги на всю бригаду и потом выдавал каждому, простодушно признался:
– Вы не работали, но жить-то надо.
И сунул мне в ладонь 30 рублей. А оставшиеся 170 положил в свой карман. Пить-то надо – водку или уж одеколон.
Такие деловые отношения полностью меня устраивали, и мы жили душа в душу. Тридцать рублей – деньги, конечно, небольшие, но не помешали, тем более что мне доплачивали и за обязанности дневального по бараку, да и из дома стали приходить посылки. Самое главное, я был избавлен от работы на износ, а любой, едва взглянув на меня, мог понять, что я одной ногой в могиле. Вилли поручал мне самую легкую работу. Его команда трудилась на стройке «18-й цех» завода «Красный Октябрь» – одного из трех крупнейших промышленных предприятий, расположенных на многие километры вдоль берега Волги. 18-й огромный заводской цех строили военнопленные, и работы шли к концу. Русскую сторону представлял мастер, которого звали Сергей. Его терпеть не могли решительно все за бесконечные придирки. Его конек был при закрытии дневного «наряда» вычеркивать часть произведенных работ, как невыполненных, причем с таким расчетом, чтобы мы получили как можно меньше денег.
450 рублей шли от каждого заключенного на покрытие лагерных расходов. И только если заработок заключенного превышал эту сумму, она полагалась ему в качестве заработка. Сергей весьма умело рассчитывал зарплату, и 450 рублей аккуратно получал лагерь. Тут уж он не мог ничего сделать. Не обеспечь он эти четыре с половиной сотни, лагерь просто перестал бы давать ему людей. Фактически объем выполненных работ был гораздо больше. Очень многие бригадиры сломали зубы на Сергее. Но не наш Вилли! Как минимум раз в две недели этот человек доказывал всем свое потрясающее умение сотрудничать с русским мастером. Сергей снова пытался свести на нет половину заработанного нами. В результате они с Вилли крупно поговорили – Вилли даже притащил топор и пригрозил Сергею снести череп. Сергей, явно не ожидавший от пленного немца подобной прыти, отступил и обратился за помощью к лагерю. Спустя полчаса разбираться явился комендант лагеря с двумя оперативниками. Вилли представил верную, хотя и несколько преувеличенную картину махинаций Сергея. Тот, разумеется, все отрицал, мол, наговор, ложь. Вся бригада окружила спорщиков и слушала долгую, пересыпанную жуткой бранью дискуссию Сергея и Вилли. Вилли больше молчал, и создавалось впечатление, что он удручен происходящим. Но когда Сергей на мгновение замолк, видимо набрать воздуха в легкие, Вилли печально взглянул на него и сказал:
– Ты это все мелешь только потому, что тебе очень не хочется вернуть мне те 60 рублей, которые я тебе позавчера одолжил.
При этих словах Сергей побагровел.
– Я брал у тебя какие-то деньги? Да это наглая ложь! На кой черт сдались мне твои деньги? Я вообще ни у кого деньги не одалживаю!
Явно сконфуженный, комендант лагеря переступил с ноги на ногу. Офицеры МВД многозначительно усмехнулись.
– Отдавай деньги! – крикнул Вилли. – Сначала, значит, уменьшаешь сделанную нами работу, а теперь еще и долг возвращать не хочешь? На нищих пленных нажиться вздумал? А потом «я ничего не знаю, ничего не брал»! Доказательства? Да ты у меня без свидетелей их забрал! Забыл, как ты говорил, что, мол, мне срочно понадобились деньги, и если я тебе их дам, вы всегда будете получать хорошие наряды? Забыл, как ты еще говорил, что, мол, такие вещи обсуждаются без свидетелей, потому что, если кто-нибудь об этом узнает, меня с работы выгонят. Мол, такой-сякой у военных преступников деньги в долг берет! Забыл?
Это стало последней каплей. Сергей схватил топор и с грозным видом замахнулся на Вилли.
Комендант вырвал у него топор.
– Все! Хватит! – заорал он на Сергея.
Тот стоял как в воду опущенный, а Вилли скромно потупил взор. Посовещавшись с оперативниками, комендант лагеря вынес решение:
– Бригада продолжит работу здесь. Если ты, – повернулся он к Сергею, – не хочешь, чтобы они здесь работали, других не получишь. И денежки бригадиру верни. Бригада Брюка – моя лучшая бригада. Если хоть раз она получит не тот наряд, считай, ее здесь нет. А другой не будет! Так что подумай хорошенько! А деньги ему ты все же отдай! – повторил комендант, после чего повернулся и вместе с оперативниками ушел.
Вот таким оказался наш Брюк. Его обступили заключенные. Все были поражены. Сергей незаметно для всех исчез с поля боя.
– Скажи, – обратился к Брюку Карл Борк, – неужели этот тип унизился до того, что стал просить у тебя в долг? Эти шестьдесят рублей?
– Шестьдесят рублей? – удивленно переспросил Вилли. – Да я этому подонку и копейки не дал бы!
– Но ведь ты только что… – Карл Борк не договорил.
– А, вот ты о чем, – устало улыбнулся Вилли. – Не надо все понимать буквально.
Вполне можно было рассчитывать, что Сергей в обозримом будущем нас потревожит. И Вилли объявил продолжительный перекур. Еще толком не оправившись от случившегося, он принялся рассказывать, чего ему, как бригадиру, только не приходилось делать, с какими проблемами сталкивался, но всегда решал их.
– Однажды, это было в одном лагере, – рассказывал он, – там гоняли только на сельхозработы. Моей бригаде поручили собирать фрукты в каком-то колхозе. Мы нарвали целую кучу, ее не зачли, потому что она, видите ли, была меньше положенной нормы. Приходим мы, а начальник ведет нас на поле и говорит: вот здесь будете высаживать фруктовые деревья. Норма – 800 саженцев в день. Бригада, которая работала до вас – сплошные лентяи и больше 500 не высаживали. Поэтому ее и разогнали. Надеюсь, вы будете работать лучше. Выполните положенную норму, и каждый день можете забирать с собой мешок яблок.
Эрих Бланк скрутил цигарку, и Вилли воспользовался возможностью пару раз затянуться. Потом продолжил:
– В первый день мы высадили 400 деревьев и собрались домой. Начальник скривил рожу и промычал: «Да вы, оказывается, еще хуже тех, прежних».
– А я на следующий день прихватил с собой в колхоз топорик из лагеря. Мы отыскали пару кольев потолще, и вбивали их там, куда нужно было совать саженец. Лунки в земле проделывали. Потом я обрубил корни саженцев, и мы просто совали эти палки в лунки. Когда мы вечером закончили работу, выяснилось, что мы посадили 1500 деревьев. Перевыполнили план на 250 процентов! Вы должны были видеть рожу этого начальника. И так продолжалось месяц. Никогда в жизни никто из нас так не обжирался яблоками.
– Но на следующий год ваши проделки выползли наружу! – недоверчиво произнес Карл Борк.
