«Если она все-таки повесилась сама», — подумала Мария и тяжело вздохнула.
Она сфотографировала пол в прихожей, открыла входную дверь и приложила желатиновую пленку к бетонному полу лестничной площадки. Похоже, на ней проявилось несколько отпечатков, принадлежавших, судя по всему, валявшейся в прихожей обуви.
Она оцепенела.
Нечеткий след грубой подошвы виднелся в углу пленки. Обувь, пожалуй, была 45-го размера. След перекрывал другие отпечатки. На пути с лестничной площадки в квартиру.
— Кто-то, похоже, приходил к Ильве. Мужчина, — сообщила она и показала пленку Рикарду, который подошел к ней.
— О’кей. Но это мог быть почтальон, — сказал он.
— Или ее убийца. Возможно, тот, кто охотится за всей группой. Нам, кстати известно, кто еще входит в нее? — поинтересовалась Мария.
Рикард покачал головой.
— Избитая девица, Эзги, все еще не рассказала, кто составлял ей компанию. У нас есть лишь пара имен, которые назвали ее родители. Антон и Фредрик, если я правильно помню. Но Линн должна знать. Кто-то из группы нашел ее и рассказал о случившемся с Ильвой, — ответил он.
«Но это вовсе не значит, что она назовет их нам», — подумал он. Пусть они вместе занимались несколькими делами и знали друг друга уже почти год, по его мнению, Линн по-прежнему особо не стремилась помогать правоохранительным органам. Даже если она попросила его присмотреться к этому самоубийству, вряд ли стоило рассчитывать, что она намеревалась выдать им своих бывших политических друзей. А если речь шла о возможном лазутчике нацистов, то Линн, скорей всего, хотела провести собственное расследование, прежде чем снова обращаться в полицию.
— Соседи не видели ничего странного. А когда Ильва виделась с родителями пару недель назад, все было как обычно. Они с сестрой собирались прокатиться в следующем месяце в Берлин и загодя заказали билеты. А отец собирался помочь ей со статистикой для дипломной работы, которую нужно было сдать на этой неделе. Именно поэтому он и отправился к дочери, когда она не пришла, — сказала Мария, листая на своем телефоне отчет, полученный по электронной почте из полиции Флемингсберга, когда Рикард завернул в полицейский гараж, расположенный под Крунубергским парком.
— Точно как утверждала Линн: никаких признаков депрессии или мыслей о самоубийстве. А еще ее мобильник пропал. И это выглядит странно, — добавила она.
— Может, и нет. Если верить СЭПО, члены АФА постоянно меняют телефоны, — возразил Рикард. — Если она задумала совершить самоубийство, то, наверное, сначала избавилась бы от мобильника. Мне стоит узнать мнение Линн по этому поводу. Затем надо посмотреть, что сможет сделать лаборатория с собранными тобой материалами, и только тогда мы будем решать, надо ли официально начинать расследование убийства. Но прежде всего мы должны связаться с другими членами группы Ильвы.
— Да. Узнать, не угрожал ли им кто-то. Не охотятся ли за ними, — поддержала его Мария.
«Хотя это же, наверное, перманентное состояние для любого члена АФА», — подумала он. И все равно Линн, пожалуй, была права. В их группу проник враг.
Агент нацистов, который уже совершил убийство, чтобы избежать разоблачения.
Глава 9
Рикард заметил Линн на мостках чуть ниже ее дома. Опускавшееся к горизонту солнце отражалась в воде пролива Орставикен, придавая ей красноватый оттенок. На этом фоне он и различил ее темный силуэт. Она стояла спиной к нему. Он развернул машину и, припарковавшись у тротуара под мостом, выбрался на улицу. Подкрадываясь к ней, он с удивлением заметил, как Линн вытаскивала из полыньи в тонком льду трепетавшую рыбешку.
— Неужели твоя стипендия закончилась? — поинтересовался он.
Линн улыбнулась и покачала головой.
— У меня стипендия аспиранта. Королевский технологический институт платит не так много, но мне, конечно, не приходится есть плотву, чтобы не умереть с голоду. Рыба для Тесс, — сказала она.
Он непонимающе посмотрел на нее и последовал за ней через калитку.
— Я назвала ласку в честь Тесс Асплунд. Женщины, вставшей на пути демонстрации нацистов в Бурленге несколько лет назад.
Линн положила рыбу в миску под фундамент дома и добавила:
— Они обе маленькие, сердитые и бесстрашные.
«Естественно, это не так банально, как если бы она взяла себе выброшенную кошку», — подумал он, когда они вошли в дом.
Она дала ему чашку жасминового чая. В холодном воздухе, проникающем из окна, над ней белым облачком поднимался пар. Цветочный аромат смешивался со слабым запахом свежепойманной плотвы. Линн серьезно посмотрела на него.
— Вам удалось выяснить что-нибудь?
— Не более того, что уже установила полиция Флемингсберга. Судя по всему, речь идет о самоубийстве. Но я не могу вдаваться в подробности, — сказал Рикард и заметил, как она помрачнела. Он колебался. Растягивал слова.
— Но есть кое-какие странности. Точно как ты и говорила, у нее, похоже, отсутствовали причины кончать с собой. И мы не нашли в квартире ничего, что могло бы объяснить, почему она вдруг решила повеситься.
«Но также ничего противоречащего версии самоубийства, во всяком случае, никаких следов борьбы», — подумал он.
Линн уставилась на свою чашку.
— Кто-то предупредил нацистов о том, что Ильва и ее группа собираются напасть на дом в Тюресё, — сказала она и провела пальцами по ее краю. — Но они все равно не могли взломать их компьютеры и мобильники. Акции подобного рода в АФА обычно готовят без использования электронных средств связи. По словам Ильвы, так все было и в этот раз. Они не хотели оставлять следов.
— Мне нужны имена членов ее группы. Тех, кто остался.
Линн опустила взгляд и не ответила. Рикарду пришлось сжать зубы, чтобы не показать свою злобу.
— Если ты молчишь из-за глупой лояльности к АФА, забудь про нее, иначе мы не сможем сотрудничать. Если какой-то нацист внедрился в группу, нам необходимо поймать его. Если речь идет не о суициде, а об убийстве, то это определенно дело полиции, — сказал он и сделал несколько больших глотков чая. Обжег себе язык. И с раздражением ждал ответа.
Линн сидела молча. Ильву убили. Она не видела альтернативы. Но действительно ли речь шла о лазутчике? Об Антоне? АФА вряд ли могла бы взять в свою группу человека, не проверив его самым тщательным образом. И Ильва тоже при ее опыте по части наблюдения, слежки и конспирации.
А может, кто-то из членов других групп все-таки совершил оплошность, поговорил с кем-то по небезопасной линии, и его подслушали? Даже если нацисты не всегда отличались достаточными техническими навыками, им, похоже, удалось выяснить адрес Ильвы, а потом они убили ее, отомстив за нападение на базу в Тюресё.
Или это и правда было самоубийство? Она отодвинула в сторону свою чашку и принялась нервно барабанить пальцами по поверхности стола.
