Клара Рессель напала на нее. Нацистка, связанная как со «Скрытой правдой», так и датчанами из Ульв А/С. Ее главными противниками вот уже почти на протяжении года.
Сев за деревянный стол, она подтащила к себе пластиковый пакет и достала оттуда маленькие цифровые камеры, управляемые датчиками, размером не превышающие маленькие батарейки от часов. Они позволяли вести удаленное видеонаблюдение с помощью мобильного телефона. Опасное оружие, но для нее лишь средство самообороны. Она взвесила их на руке. Она могла подождать, пока стемнеет.
Она проверила мобильник. Ничего нового от Рикарда, во всяком случае, помимо уже известного ей и того, что касалось результатов осмотра квартиры Антона. Эксперты не обнаружили там следов крови или борьбы. И, судя по всему, Клара пришла туда просто уничтожить какие-то улики. Видимо, они находились в украденном ею компьютере. Возможно, она также забрала с собой фотографии нацистов, которые Антон хранил в своем жилище. Снимки, подобные тем, какие Ильва в качестве страховки оставила в письме для нее.
Клара, вероятно, работала по заданию лазутчика. А он сам, по всей видимости, принадлежал к «Скандинавскому копью», в свою очередь работавшему вместе со «Скрытой правдой» и датчанами. Правые экстремисты стали действовать гораздо более согласованно, чем раньше.
И все ради полного уничтожения АФА.
Мобильник зажужжал. Она с удивлением кликнула по сообщению от Эзги. Ее недавняя подозрительность по отношению к ней и полиции, похоже, пропала. Накануне вечером Линн поговорила с девицей и смогла убедить ее переехать в субботу домой к родителям. Пожалуй, им удалось добиться понимания Эзги. Сообщение оказалось коротким. Та беспокоилась за Фредрика из группы. Линн с удивлением дочитала эсэмэс до конца. Если верить признанию Эзги, он был ее парнем. И сейчас ей требовалась помощь, чтобы найти его. Он ушел среди ночи, и с тех пор она не могла связаться с ним. Его телефон все время оставался выключенным, и она боялась, что он попал в беду. Сообщение заканчивалось номером Фредрика. А рядом Эзги указала еще одно имя.
Которое, возможно, являлось его прозвищем. Но она, похоже, не знала этого наверняка, поскольку поставила вопросительный знак по соседству. Линн оцепенела на мгновение, когда прочитал его на экране.
«Вот черт», — подумала она.
Росомаха.
Это имя упоминали датчане во время видеоконференции со «Скрытой правдой». Она набрала номер. Он оказался недоступен.
Но, вне всякого сомнения, она искала именно Фредрика.
Парня Эзги.
Он был Росомахой, агентом нацистов.
Убийцей Ильвы.
Глава 17
Мужчина, называвший себя Росомахой, разложил телефоны на столе перед собой. Их было четыре, и, представив, как эта сцена выглядела со стороны, он невольно чуть не рассмеялся, хоть и не имел особых причин для радости. Однако это уж слишком сильно напоминало эпизод какого-нибудь шпионского фильма. Например, о Джеймсе Бонде или с Томом Крузом в главной роли. И внезапно ему пришло в голову, что, хотя их герои никогда не существовали в реальности, у него с ними было много общего. Ведь последние полгода он потратил на то, чтобы внедриться в АФА под чужим именем. Он вытащил батарейки из двух своих мобильников, разбил их экраны, сломал СИМ-карты и сунул все части в пакет, собираясь позднее выкинуть его в стоявший на улице контейнер. В крошечной однушке пахло сыростью. Это было офисное помещение с кроватью, кофеваркой и канистрой с водой в углу. Пожалуй, ему стоило бы перебраться в складское помещение, снятое им в соседнем здании. Но он не имел ни малейшего желания делить его с Антоном, который лежал там на полу связанный. Однако запах мочи и плесени, доминировавшие на складе, были куда хуже затхлого воздуха в лишенной окон и служившей ему временным пристанищем комнатушке. Ее главное достоинство состояло в том, что за ней невозможно было наблюдать. Даже если полиция знала, что эти каморки, расположенные в районе оптового рынка Стокгольма, сдают жильцам. Опять же в случае облавы он сразу же узнал бы о ней. Заполнявшие дом нелегальные иммигранты заранее приготовили себе пути для бегства, и стоило им при малейшей опасности устремиться с первых этажей к выходам на крышу, они сразу предупредили бы его своим топотом. И он тогда тоже присоединился бы к ним и исчез бы тем же путем.
Он взвесил оставшиеся два мобильника на руке и пометил их, приклеив на один с тыльной стороны синюю ленту, а на другой — зеленую. Чтобы не ошибиться и не выдать себя, если кто-нибудь позвонит. Их номера не знал никто ни в СЭПО, ни в АФА. Синий он использовал только для связи с движением: с датчанами из Ульв А/С, «Скрытой правдой» и Кларой Рессель. Не сдержавшись, он тихо выругался про себя, вспомнив сейчас о ней. Она ведь на днях столкнулась с Линн Столь, когда от нее всего-то требовалось «прибраться» в жилище Антона. Ей следовало сделать все тихо, не привлекая внимания к себе. Вместо этого приехала полиция, Линн отвезли в больницу, а эксперты наверняка нашли какие-то улики в квартире. Из-за чего ему самому пришлось срочно уйти в подполье, поскольку он опасался, что они могли вывести полицию на его след.
Он повертел в руке зеленый телефон. Только три человека знали его номер. Он сам. Его сестра. И мать.
Семья.
Этот мобильник остался теперь единственной ниточкой, связывавшей его с ними.
Он не мог больше видеть их. Риск был слишком велик.
Из коридора послышалась музыка. Он раздраженно поднялся, подошел к двери, пощупал пальцами ленту, закрывавшую щель между ней и дверной коробкой, и, отмотав еще кусок от лежавшего на полу рулона, приклеил его сверху. Однако это не помогло. Звуки флейты, исполнявшей какую-то арабскую мелодию, все равно проникали в комнату. Он тяжело вздохнул и подумал, что это напоминало очередную проверку на прочность. По иронии судьбы, ему пришлось скрываться среди людей, чье присутствие в Швеции он считал неприемлемым и хотел, чтобы они исчезли из нее навсегда. Но одновременно та обстановка, в которой он сейчас оказался (тесное пространство, изоляция, действующий на нервы шум, темнота) закаляла, делала его сильней.
Он сжег все мосты за собой. Уничтожил следы. Для него не существовало пути назад. Сейчас однако он понял, сколь сильно заблуждался, считая, что, избавившись от парочки человек, сможет и дальше изображать активиста АФА.
Он убил Ильву. А потом появился Антон. И даже если тот сейчас лежал связанный по рукам и ногам на складе в соседнем здании, он все равно представлял собой угрозу.
Из разговора, состоявшегося сразу после того, как он привез Антона в багажнике своей машины с завода по производству углекислоты, выяснилось, что и другие члены их группы, Иван и Клаас, подозревали его. Антон тайно встречался с ними, и они обсуждали, как им действовать дальше.
Ярость нахлынула на Росомаху. Чертовы притворщики. А как же все разговоры о солидарности и братстве? В глубине души они ничем не отличались от него. Постоянно находились в состоянии войны против всех. Для любого своя рубашка всегда была ближе к телу. Собственная семья, родной народ, раса. Ему, похоже, доверяла только Эзги. Его так называемая девушка. Отныне ставшая бывшей, пусть она еще не знала об этом. Бедная доверчивая девчонка. Считавшая себя идеологически подкованной. Ярой антифашисткой. Которую в то же время не составляло труда обмануть с помощью доброго отношения, красивых слов, объятий и секса. В какое-то мгновение он даже пожалел, что именно она сильно пострадала в доме в Тюресё. Он сам предлагал на роль жертвы Антона. Или приверженца тактики «Черного блока» Клааса. Однако Эзги была частью того, от чего ему требовалось избавиться. Она сама сделала свой выбор, перейдя на сторону предателей народа. К тому же, даже будучи красивой, вполне могла сойти за одну из тех, вновь прибывших, которые везде ходили в парандже, поскольку внешне напоминала мусульманку.
