Она продолжила изучение писем. В двух последних обсуждались меры безопасности и контратаки в связи с националистической манифестацией в Гетеборге, запланированной через неделю. Она скопировала эти материалы и переправила их к себе на почту. Однако даже в этой своей тайной переписке нацисты избегали говорить о вещах, которые подтверждали бы их причастность к преступлениям. Все нюансы, скорей всего, уточнялись каким-то иным способом. С помощью с гарантией не прослушиваемых телефонов. При личной встрече. Никакие имена не назывались.
Но, в любом случае, у нее все могло получиться.
Даже если на это требовалось время. Ей же удавалось добиться успеха раньше. Она колебалась несколько мгновений, но в конце концов приняла решение. Речь ведь шла о благом деле.
Линн вздрогнула, когда задребезжало окно. К счастью, это просто ветка ударила по нему под дуновением ветра, а вовсе не какой-то наркоман — фомкой. Она вошла в закрытую компьютерную сеть Королевского технологического института. Тот самый мощный серверный парк, который обычно помогал ей обеспечить нужную пропускную способность, когда она тестировала системы шифрования для своего исследования, сейчас мог пригодиться ей снова. Прошел почти год с тех пор, как ей пришлось злоупотребить доверием института в последний раз. Пусть тогда никто и не обнаружил незаконного вторжения. Она кликнула по иконке SolarWinds и запустила поиск.
«Рикард возьмет меня под свою защиту, если кто-то в службе безопасности заметит, что произошло», — подумала она. По крайней мере, она надеялась на это.
Колонки зеленого текста быстро росли и мерцали в едином ритме. Она встала и довольно потянулась. Экран, казалось, жил собственной жизнью, абсолютно не зависевшей от всего происходившего вокруг. Не имело смысла ждать, пока программа пройдет сквозь VPN-тоннели. Ей могли понадобиться часы, чтобы, просканировав все подсети и их маски, найти правильную нотацию CIDR и проверить, не делалось ли каких-либо изменений во временной отметке, прежде чем она наконец выполнит свою задачу. В случае удачи Линн рассчитывала получить IP-адрес того, кто утвердил нападение на дом в Тюресё. Потом Рикард смог бы связаться с датской полицией и добыть нормальный адрес и имя этого человека.
Она открыла дверь, вдохнула холодный воздух и покосилась в сторону смотровой площадки, видневшейся выше на склоне холма. Ей оставалось только надеяться, что члены группы Burnt out punks, занимавшиеся там в машине сексом несколько лет назад и разрушившие одну из расположенных ниже халуп, случайно нажав на ручной тормоз, не болтались поблизости снова. Она кликнула адрес электронной почты Каспера на мобильнике и, зашифровав информацию о встрече в Гетеборге, украденную из почтового ящика «Скрытой правды», отправила ему сообщение. Отделение АФА в Нерребро знало, что им делать с этим материалом.
«В чем дело?», — подумал Манфред. Что-то ему не понравилось. Его бросило в жар. Он нервно покосился на своих коллег по «Скрытой правде». Но они занимались собственными делами. Он проверил сообщения в папке с черновиками снова. Отметка, указывавшая, что их не читали, исчезла.
Кто-то ознакомился с последними сообщениями.
Даже если это казалось невозможным. Поскольку они находились в секретном почтовом ящике, доступ к которому имели только он и отправители. Никто другой в «Скрытой правде» не знал этот электронный адрес и не мог залезть сюда. Все послания предназначались только ему. Он кликнул по папке с сетевыми протоколами. Не обнаружил ничего странного. Никаких подозрительных поисков брешей в системе или попыток вражеского вторжения. Никаких процессов, указывавших на то, что кто-то заходил в почту. Никаких следов взлома. Это вызывало удивление, учитывая их систему защиты. Датчане считали свои брандмауэры непроницаемыми.
На него нахлынули сомнения. Им следовало исключить любые риски. Приближалась большая манифестация. Она не могла провалиться. Ничто не должно было помешать ее успешному проведению. Они видели в ней шанс показать, насколько сильными стали. Возможность достигнуть еще большего и продемонстрировать традиционным медиа, что молчаливое большинство находилось на их стороне. Не те, кто жил в Седермальме и попивал соевый латте в кафе, пока оплачиваемые «по-черному» уборщицы наводили порядок в их находившихся поблизости квартирах.
С помощью манифестации они надеялись достучаться до трудяг из маленьких городков, пригородов и сельской местности, на которых никто не обращал внимания десятилетиями, тогда как политики как курица с яйцом носились с беженцами и раздавали им направо и налево виды на жительство. Людям, приезжавшим в страну паразитировать на ее благосостоянии в то время, как шведским пенсионерам приходилось жрать собачью еду, чтобы выжить. Эта система медленно, но верно двигалась к своему краху.
Если не остановить такое развитие событий.
Гетеборгской демонстрации отводилась роль первого и очень важного шага нового наступления. В сети и на улице. Ее успех требовался всем словно воздух. Как крепким уличным бойцам, так и тем, кто сражался сидя за столом. Вроде него. Он зашифровал сообщение на мобильнике и отправил.
Ответ от Амида из Дании пришел через десять минут. Он расшифровал его.
«Отдел безопасности не обнаружил никаких следов вторжения. Брандмауэры в порядке. Никто извне не проникал в систему, иначе мы сразу же получили бы сигнал тревоги. Защита обновлялась на прошлой неделе. Вы проверили камеру?»
У него создалось ощущение, что, по мнению Амида, он ошибался. Но он не сомневался в своей правоте. Кто-то проник к ним и прочитал сообщения.
«Камера», — прочитал он снова.
— Веб-камера? — Потом до него дошло. Камера наблюдения. Он скосился назад, в сторону кухоньки офиса. Она находилась там над шкафчиком, но своим углом обзора охватывала всю комнату. Датчане имели в виду, что кто-то проник к ним в офис? Он ухмыльнулся. И как такое могло случиться? Уличную дверь здания запирали на ночь. Их помещение тоже. Шанс для постороннего попасть внутрь почти равнялся нулю. И в таком случае они, наверное, увидели бы следы проникновения? Он подошел к Яльмару, сидевшему в другом конце комнаты. Именно он отвечал за камеру.
— Ты проверял записи видеонаблюдения в последнее время? — поинтересовался он.
Яльмар удивленно посмотрел на него.
— Я делаю это каждый понедельник, — сказал он. — Почему ты спрашиваешь?
— Надо убедиться кое в чем. Ты не мог бы проверить последнюю неделю как можно быстрее?
Яльмар пожал плечами и кликнул по папке с записями. Они были рассортированы по дням и часам.
— С чего начнем?
Манфред показал на понедельник. Яльмар начал прокручивать запись в ускоренном режиме. Ничего необычного. Час сменялся часом. Так они дошли до вторника. На экране Манфред видел, как сотрудники ходили по офису или сидели перед своими компьютерами. Потом свет погас, когда последний из них покинул помещение. Ноутбуки стояли неподвижно, и никто не двигался в комнате.
Потом он остолбенел от неожиданности. Снаружи в коридоре появилась тень. Манфред кликнул по клавиатуре и перевел воспроизведение в нормальный режим. Он проверил время. Чуть больше половины седьмого, четыре дня назад. Никто не должен был находиться там тогда. Силуэт человека с капюшоном на голове остановился напротив их стеклянной двери. Нормального роста, одетый во все черное, он стоял так, что его лицо находилось в тени. Виднелся слабый свет от мобильника.
