Он отодвинул чашку в сторону и достал свою дорожную сумку. Она стояла собранная в шкафу. В ней лежало только самое необходимое. Он зашифровал сообщение и отправил Росомахе. Ему требовался кто-то на месте, даже если он собирался закончить работу один. Тот, кто помог бы ему раздобыть оружие, которое невозможно было бы отследить. Рассказал бы о последних перемещениях Линн и сообщил ее известные адреса.
Потом Амид собирался действовать.
Он особо не жаждал встречаться со шведом. Росомахой. Фредриком. Или как там его звали. Конечно, тот принес им большую пользу за все эти годы. И считался их главным ресурсом в Швеции. Когда все другое в мае прошлого года разрушилось, он по-прежнему оставался тем, на кого они могли положиться. Держал их в курсе событий, пока ему на время не пришлось отступить в тень и залечь на дно. В течение полугода он действовал в качестве спящего агента. Но потом снова продолжил работу. Против их общей цели. С прицелом на будущее, неуклонно и всегда фокусируясь на идеологическом аспекте.
Амиду стало немного неприятно на душе. Росомаха никогда не подводил. Ни разу не дал причины усомниться в своей надежности. Но он не нравился Амиду. Как человек, или как там его можно было называть. Они встречались только однажды. Несколько лет назад. Амид вздрогнул, когда воспоминания нахлынули на него. Это произошло во время допроса члена АФА в Хельсинборге. Он сделал ошибку, позволив Росомахе участвовать. Во-первых, поскольку тот настоял, а во-вторых, поскольку Росомаха занимался компьютером парня в соседнем помещении. Когда Амид потом вернулся в тесную комнатку, его чуть не стошнило. Пусть в своей жизни он насмотрелся всякого. Видел оторванные части тел после атак террористов-смертников в восточном Бейруте во время гражданской войны. И сжигание в ливанской деревушке автопокрышек на шеях перебежчиков, которые задыхались от дыма.
Амид сам совершал ликвидации, когда он только начал работать на Бофельта. Но без всякого удовольствия. Ему требовалось доказать свою лояльность. Сделать что-то ради высокой цели. В его случае все заканчивалось быстрой смертью. Три пули. Две в лоб и одну в сердце. Но с той поры много воды утекло.
Росомаха однако представлялся ему монстром в человеческом обличье. Он совершал насилие ради насилия. Оно служило для него средством наслаждения. Комната буквально утопала в крови, когда он вошел. Словно ее стены красили из баллончика. Росомаха улыбнулся, увидев его удивленный взгляд. Они уже раньше получили пароль от компьютера пленника. Им в принципе ничего больше не требовалось выяснять. И все равно бедняга представлял собой страшное зрелище. Лицо превратилось в бесформенную липкую массу, казалось, по-прежнему остававшуюся единым целым исключительно за счет скотча, наклеенного на рот и обмотанного вокруг головы. Веки были сожжены сигаретой, а пальцы — раздроблены молотком, который Росомаха все еще держал в руке.
Амид бросил зубную щетку в сумку и застегнул молнию. Их новая встреча в Стокгольме, пожалуй, должна была получиться короткой. Пить пиво с Росомахой и ужинать с ним он точно не собирался.
Амид вышел из автобуса, доставившего его в город из аэропорта Арланда, у Центрального вокзала. Они договорились встретиться у кольца. Там обычно сновало множество людей. И никто не обратил бы внимания на них.
Он наблюдал за Росомахой сверху. Тот ждал в условленном месте, в переходе между пригородными поездами и метро. Амид стоял на этаж выше, в зале ожидания вокзала. Росомаха примкнул к их организации уже более пяти лет назад. Но с тех пор он особенно не изменился. У него была такая же бритая голова, как и всегда. Плечи, правда, похоже, стали шире. Корпус выглядел массивным. Он явно много тренировался. Амиду оставалось только надеяться, что швед не злоупотреблял анаболиками. Нервозность и импульсивность, которые, по мнению Амида, появились у него за последние полгода, насколько он мог судить из их разговоров, пожалуй, свидетельствовали об обратном. Непредсказуемость Росомахи и его садистские наклонности представляли собой не самую приятную комбинацию. Швед обеспокоенно вертелся на месте и поглядывал на свои часы.
Амид спрятал камеру в руке и сфотографировал Росомаху. Они не имели ни одного его современного снимка, который смогли бы использовать надлежащим образом в случае, если бы их верному помощнику пришло в голову сменить сторону или сбежать. А это уже казалось довольно реальной перспективой.
И дело было не только в особенностях психики Росомахи, беспокоивших Амида. С ними он мог мириться, пока мерзкие методы шведа давали результат. Хватало и другого. Когда они завербовали его, Росомаха трудился за письменным столом. И, пожалуй, он лучше всего подходил для той работы. Однако поведение, демонстрируемое им за последние месяцы, сперва удивило Амида, а сейчас все более раздражало. Все началось с новой для него роли агента под прикрытием. Сама мысль выглядела хорошо. Собрать как можно больше данных о сети АФА, а потом уничтожить их ударом изнутри. Пусть даже, по мнению Амида, Росомаха на прежнем месте принес бы им больше пользы. Но тот принял решение, и его не удалось переубедить.
Потом ситуация постепенно стала выходить из-под контроля. Постоянно ширилось сотрудничество Росомахи со «Скандинавским копьем». Нацистской группой, естественно, не имевшей столь масштабных и далеко идущих планов, как у Ульв А/С. Даже если они теоретически находились на одной стороне, Амиду не нравилось, что Росомаха неоднократно передавал им информацию об АФА, а потом планировал вместе с ними акции, не спрашивая его разрешения.
Вопреки существовавшей между ними договоренности.
Амид посмотрел на настенные часы. Ровно 12:00. Он спустился по ведущей к тоннелю лестнице, по-прежнему размышляя о том, с кем ему сейчас предстояло встретиться. В какой-то момент он поверил, что Росомаха спал с Кларой Рессель из «Норвежского копья». И речь шла о банальной любовной истории. Пусть швед не выглядел человеком, склонным к серьезным отношениям. Но вместо этого тот, похоже, пытался избавиться от их опеки и начать свою собственную игру. В связке со «Скандинавским копьем» и вне поля зрения Ульв А/С. И даже если Амид знал, что они боролись с одними и теми же врагами, он раздражался, когда не мог контролировать что-то.
Амид кивнул Росомахе, когда их взгляды встретились. Он постарался подавить свое раздражение. Последнюю акцию, контратаку против АФА в Тюресё, швед, в любом случае, сначала согласовал с ним. И лучше, если бы с его стороны все продолжалось в том же духе. В борьбе, которую они вели, не было места для своенравных индивидуалистов. Здесь все крутилось вокруг организации Ульв А/С и ее лидера Бофельта. И конечно, вокруг национального и расового вопросов.
Если бы речь шла о чем-то ином, они с таким же успехом могли перейти на сторону анархистов все вместе.
Глава 20
— Доброе утро, соня, — услышал Эрик и, продрав глава, ошарашенно уставился на лицо, склонившееся над ним. Потом он улыбнулся. Исабелла наклонилась еще ниже и поцеловала его в щеку. Он заключил ее в объятия, затащил в кровать и крепко держал. Их губы слились. Исабелла стащила футболку, села на Эрика верхом и направила его в себя. Опершись руками ему на плечи, она начала раскачиваться вперед и назад. Время, казалось, остановилось. Все вокруг словно растворилось в тумане, у него потемнело в глазах. Кровь застучала в висках. Он двигался к ней навстречу. На секунду замирал. Снова продолжал. Повторял ее движения. Вся дрожа, она опустилась на него. Какое-то время они лежали неподвижно. Молча. Ничего другого словно бы и не существовало. Потом он снова погрузился в мир снов.
