Она повернула экран и увеличила снимок. Сомнения отпали. Конечно, фотографию сделали сбоку. И у запечатленного на ней мужчины были закрыты глаза. Но ей все равно не составило труда узнать его.
Родного брата. Сфотографированного, пока он спал.
И этот снимок сейчас прислали на мобильник Эрика.
Звуки душа по-прежнему доносились из ванной. Но Эрик скоро должен был выйти оттуда. А пока Исабелле требовалось принять решение. Голова гудела. Паника мешала думать, у нее перехватило дыхание. Она не могла понять, какие есть альтернативы. Нужно было оценить последствия.
Как ее брат хотел бы, чтобы она поступила в этой ситуации?
Его прикрытие, похоже, раскрыли. Внутреннее расследование, которое он проводил в отношении коррумпированных полицейских, пожалуй, теперь станет трудно продолжать, когда его запятнавшие себя коллеги узнают, что он вышел на их след. Когда они узнают его имя и как он выглядит. Даже если его расследование не касалось лично Эрика, у того ведь, возможно, были друзья среди полицейских, которых он захотел бы защитить и которым переслал бы эту фотографию. Каким бы милым он ни казался, насколько она знала, преданность коллегам для стражей порядка всегда стояла превыше всего. И она боялась, что, если преступники, действующие среди них, будут предупреждены, может произойти что-то непоправимое.
Ей нужно было посоветоваться с братом — сотрудником службы внутренних расследований Ругером Естанше. Или Фредриком Карлссоном, как он обычно называл себя. Или Росомахой.
Но на это не было времени.
У нее мурашки пробежали по коже. Она услышала, как Эрик выключил душ. Потом щелкнула задвижка ванной комнаты. В отчаянии она нажала на светившуюся на экране фотографию. Удалила сообщение. Смотрела, как дверная ручка опустилась. Быстро стерев рукавом халата свои отпечатки пальцев с экрана, она толкнула мобильник через стол и схватила с него ломтик хлеба.
Эрик был абсолютно голый. Он радостно смотрел на нее. Она натянуто улыбнулась в ответ. Чувствовала, как по шее вниз сбегали ручейки пота.
«Женщины — странный народ», — подумал Эрик. Сначала все было просто замечательно. Солнечные лучи, просачиваясь сквозь жалюзи, украсили причудливыми узорами стену рядом с кроватью. Своим теплом согревали их обнаженные тела. График работы полицейского с необходимостью порой трудиться допоздна, которую он поначалу проклинал, и возможность долго спать по утрам, как сейчас выяснилось, прекрасно подходил для их совместных долгих завтраков, наполненных пустой болтовней и забавными причудами. Где никто не выдвигал никому никаких требований. Они легко расставались друг с другом, с нетерпением ожидая новой встречи. Но когда он вышел из душа, Исабеллу словно подменили. Ее мысли, казалось, находились где-то совсем в другом месте. Она отвергла его шутливые приставания. Убирая со стола, двигалась механически, словно робот, просто выполнявший заложенную в него программу, а потом сразу исчезла, выйдя купить какое-нибудь питье. Почти не смотрела на него. Якобы ее мучила жажда.
Он ничего не понял.
Выйдя на улицу, Исабелла зажмурилась от яркого солнечного света. Несколько пенсионеров улыбнулись ей, проходя мимо. Возможно, они направлялись к Солстуганскому кафе. Она стояла неподвижно какое-то время, не зная, что ей делать. Пульс еще не успокоился. Она чувствовала себя как выжатый лимон. Последние переживания явно стоили ей слишком многих сил. Надев солнечные очки Дольче Габбана, она вошла в торговый центр сети Кооп. Она остановилась на улице и пила прямо из бутылки — прохладный напиток из алоэ ласкал горло. Ночь, вечер, утро — все было замечательно. Сейчас же она чувствовала себя ужасно.
Не так все должно было получиться. Ей следовало держать дистанцию. Не давать волю чувствам, запереть их на замок в каком-нибудь потаенном уголке мозга. Чтобы иметь возможность извлечь в случае крайней необходимости. И уж точно не идти у них на поводу, поскольку это неизбежно закончилось бы ситуацией, в которой она сейчас и оказалась. В состоянии, напоминавшем любовь.
Чувство вины, постоянно преследовавшее ее в последнее время, вновь нахлынуло. Она решила, что с нее хватит. Она и так сделала больше, чем от нее могли требовать. А если брат считал иначе, она уже ничем не могла ему помочь. Он должен был выбрать между своим заданием и их отношениями, семейными узами. Они ведь должны были значить для него больше, чем работа. Во всяком случае, она надеялась на это. В ее понятии иначе и не могло быть.
Из-за любви к брату она несколько недель назад и согласилась помочь ему. Должна была последить за Эриком Свенссоном.
Но сейчас Исабелла собиралась положить этому конец. Помедлив немного, она вошла в подъезд. Двери лифта показались на удивление тяжелыми, словно сделанными из свинца.
Она подумала, что не окажет больше ни одной услуги брату. Эту стадию она уже миновала, не успев заметить этого. Сейчас все было по-настоящему. И она собиралась прекратить все, пока Эрик ни о чем не догадался. Иначе между ними все могло безнадежно закончиться. От мысли о том, чтобы порвать с Эриком, а потом исчезнуть, она уже давно отказалась. Для этого у нее не было сил. Да и желания тоже.
Она таращилась на кнопки лифта, не решаясь нажать на нужный этаж.
— Ты узнал человека на снимке? — рьяно спросила Линн.
Эрик наполнял водой кофеварку.
— О чем ты говоришь? Каком снимке? — спросил он.
— Эй, алло, ты точно уже проснулся? Проверь почту.
— Ладно, успокойся, из тебя так и прет энергия. Я сейчас перезвоню.
— Я подожду, — ответила Линн, и ему пришлось слушать ее пыхтение на другом конце линии, пока он проверял входящую почту.
— У меня ничего нет, — сказал он немного спустя.
— Что? Проверь снова. Сообщение ушло с моего мобильника.
— Нет, мне ничего не пришло.
— Странно. Но хорошо, я попробую снова. Позвони, когда получишь его.
Он отключил звонок. Немного подумав, решил проверить папку со спамом. Нажал не туда и оказался в папке с удаленными сообщениями. Уже хотел выйти из нее, когда увидел его. Послание от Линн. Он кликнул по фотографии. И у него перехватило дыхание.
Это был первый настоящий снимок их главного подозреваемого, который он видел.
Росомахи.
И его удалили.
Пять минут назад.
Или мейл Линн мог удалиться автоматически? Из-за какого-то фильтра? Предназначенного против спама? Но ведь его прислали с обычного личного номера. В нем не было ничего странного. Кроме того, ему ведь следовало оказаться в соответствующей папке в этом случае?
Потом он все понял.
Казалось, пелена внезапно спала с глаз. Горькое разочарование волной нахлынуло на него, сознание на мгновение помутилось от шквала эмоций.
Иного объяснения просто не существовало. И как бы он ни противился, ему все равно придется признать страшную правду, которая как ножом резанула его по сердцу. Обессиленный, он опустился на стул, положил руки на стол и уронил лицо на ладони.
