Доказательств их сотрудничества вроде бы не должно было существовать. Но, учитывая, как Росомаха действовал в последнее время, он мог преподнести сюрприз. Например, собрать компромат на них, чтобы прикрыть себе спину. Или использовать его для покупки освобождения своей арестованной сестры. Но этим предстояло заняться Ханнекену, когда он встретится с Росомахой.
Сам же Амид собирался сфокусироваться на блондинке.
Принцессе Тувстарр.
«No sending kids back»
[16]. Они, похоже, были афганцами. Десяток парней. Или мужчин с такими табличками. Как они могли стоять там и требовать чего-то, когда сами являлись гостями в этой стране? Амид недовольно огляделся вокруг, когда вышел из поезда, доставившего его из аэропорта Арланда на Центральный вокзал Стокгольма, и направился в сторону площади Сергеля. Пусть уже было четыре часа, на улице по-прежнему оставалось достаточно светло. Он многозначительно закивал Ханнекену и Вукацерке, которые шагали рядом. Моросил дождь. Холодный ветер дул со стороны находившегося поблизости Риддарфьердена. Серый туман скрывал крыши домов и усиливал гнетущую атмосферу.
Побывав здесь в ноябре, чтобы решить проблему с парнями из SEB-банка, он надеялся, что ему не придется возвращаться. Тогда он возненавидел местную погоду, шведскую политику умиротворения и всех людей, встречавшихся на пути. Короче говоря, весь Стокгольм показался ему отвратительным. Сейчас же он оказался здесь снова. Во второй раз за короткое время.
Но пообещал себе, что это больше не повторится.
Никогда.
Они разделились, как и договаривались. Сейчас, когда уже начало темнеть, Амид медленно спустился с холма перед Тантогатан. Он весь дрожал, пусть на этот раз хорошо подготовился. Никакого больше тонкого пальто и элегантных полуботинок, как бы хорошо они ему не шли. Вместо этого на нем был толстый пуховик с капюшоном, накинутым сверху на бейсболку. Он также надел теплое нижнее белье под брюки, а на ноги — походные ботинки, в которых напоминал сторонника активного отдыха.
Далее его путь лежал среди кустов у опоры моста Орстабрун. Именно этой дорогой он шел в ноябре, чтобы не попасть на глаза шведской полиции.
И Линн.
Она была единственной причиной его возвращения.
Он переминался с ноги на ногу. Ну и убежище ему досталось. Крысы с шумом пробегали среди сухих листьев и исчезали в своих норах. Он пнул мешок для мусора с одеждой и одеялом, которые кто-то здесь спрятал. Как могли цыгане спать в таких местах? Неужели они настолько не уважали себя?
Он посмотрел в сторону находившегося вдалеке деревянного дома. Свет виднелся только во дворе. Сам же дом утопал в темноте и выглядел заброшенным.
Амид тихо выругался про себя. Пожалуй, его ожидание могло затянуться. Но красный домишко с темными окнами был по крайней мере красивым. Подлинный символ скандинавского культурного наследия. Типичное творение трудолюбивых рабочих и крестьян, создавших современную Скандинавию. Ту самую, частью которой он давно стал. Впитав все то, что было здесь новым для него. Сделав это своим. Изменив самосознание должным образом, каких бы усилий над собой это порой ни стоило. В отличие от новых иммигрантов, сейчас прибывавших волнами, которые только и занимались тем, что стояли с протянутой рукой и отказывались меняться, оставаясь в своих мусульманских гетто.
Он сплюнул перед собой и ухмыльнулся, вспомнив о так называемых многокультурных районах, куда даже машины «Скорой помощи» и пожарные не осмеливались приезжать. Которые рьяно защищали многие политики как в Дании, так и в Швеции.
Но им уже недолго оставалось править бал. Пришло время Ульв А/С.
Многолетняя работа начала приносить свои плоды. Появились новостные сайты с альтернативной точкой зрения. Целые штабы их приверженцев, которые создавали соответствующее мнение в сети. Организовывали нападения на предателей народа. Проводили акции, которым удалось повлиять на политическую повестку дня и заставить политиков признать правильным то, что они ранее считали правым экстремизмом. Благодаря чему число их сторонников среди шведов значительно возросло. Конечно, еще не до того уровня, как в их собственной стране. Но все к тому и шло.
Правда, они имели еще немало противников. Однако, насколько он понял из отчета Росомахи, по крайней мере одно из стокгольмских отделений АФА ему удалось уничтожить. Это было хоть что-то. Во всяком случае, за ним самим пока не числилось ничего подобного.
Он не сводил глаз с черных окон видневшегося за деревянным забором красного дома. Линн там явно не было.
Амид смотрел на клочок бумаги с телефонным номером. Прошло уже два часа с тех пор, как он находился здесь. Он представился полицейским. Пусть разоблачить его не составило бы труда. Но ему нечего было терять. Дама из дома, стоявшего напротив красного жилища Линн, ничего не заподозрила, пусть он говорил на английском. Он притворился сильно обеспокоенным и подчеркнул, что ему требовалось срочно найти жившую здесь девушку. Они якобы подозревали, что у нее имела место утечка газа.
Поэтому он и хотел связаться с Линн, ведь мог произойти взрыв. Он также убедил женщину, что ей ни при каких обстоятельствах не следовало входить внутрь и пытаться решить проблему самостоятельно.
Соседка, которая и сдавала Линн этот дом, просто побелела от страха. Она дрожащими руками довольно долго рылась в своих ящиках, но в конечном итоге нашла только этот номер.
Он вертел листок в руке, пока шел к станции метро «Хорнстулл». Их люди из датской полиции вряд ли смогли бы определить местоположение мобильника в Швеции. Кроме того, Амид хотел добраться до Линн как можно быстрее. Пока она не успела устроить им новых проблем. Росомаха ведь наверняка уже сообщил ей, что ее сестра у него. И, пожалуй, попытался начать переговоры об обмене.
Амид исходил из того, что Линн, скорее всего, сейчас сильно нервничает. Находится в стрессовом состоянии. Он надеялся, что она забудет об осторожности, если хозяйка усадьбы свяжется с ней и расскажет об утечке газа. Поспешит домой с целью выяснить, что случилось. И проверить, не идет ли речь о новой акции нацистов, которая к тому же могла дорого обойтись ее соседке.
Но этого не произошло.
Мяч с шумом ударился о стену и отскочил от нее. Бофельт устремился вперед, но промахнулся.
— Достаточно на сегодня, — буркнул он.
Сквош был другой частью его новой жизни, предложенной доктором, чтобы немного унять одышку. Убрать лишний вес. Укрепить тело. Однако он не знал, продолжит ли занятия. Все мышцы ныли. Его отец никогда не тратил время на такую ерунду, не бегал по бетонной коробке в погоне за мячом. И все равно в свои восемьдесят девять лет оставался довольно бодрым. Конечно, он никогда не был атлетом, но прожил отличную жизнь. Пил и ел, что хотел. Как и полагалось нормальному датчанину. И не забивал себе голову моционом и диетами, на чем все, казалось, помешались сегодня.
