Ханнекен скосился на ключи от машины, лежавшие на столе.
— Она, значит, уже в автомобиле? — спросил он по-шведски с явным датским акцентом.
— В багажнике, там она и была все это время, — ответил Росомаха и, заметив удивленные взгляды «датчан», добавил: — У нее несколько одеял. И бутылки с водой. Энергетические батончики. С ней все нормально.
«Даже если там, в этой тесноте, пахнет не лучшим образом», — подумал он.
Вукацерка вышла на балкон. Она наклонилась над его коваными перилами. Дым от ее электронной сигареты поднимался клубами, как из трубы миниатюрного парового катера. Она повернулась и, по-прежнему с каменным лицом, посмотрела на него. Он кивнул ей с натянутой улыбкой. Знала ли она хотя бы английский? Не произнесла ведь ни слова с тех пор, как они вошли в номер.
«Черт с ней», — подумал он. От нее единственно требовалось нормально сыграть свою роль, изображать сестру Линн. И это не должно было составить ей труда, поскольку у нее был тот же рост, такие же длинные волосы и примерно такие же женские формы. Он сжал кулаки, сделал глубокий вдох и подумал, что зря разозлился. Она ведь все равно согласилась приехать сюда и рисковать собой, чтобы помочь их организации. И ему.
Ханнекен вытащил бутылку воды из кармана. Он пил, не снимая перчатки и не предложив никому больше. Росомаха наблюдал за «датчанами» уголком глаза. И Ханнекен, и женщина по-прежнему оставались в верхней одежде. С натянутыми на лоб бейсболками. Словно давали понять, что они хотели бы отправиться в путь как можно быстрее.
«Это совпадает с моим желанием», — подумал он.
В комнате сохранялась напряженная атмосфера, хоть он и знал, что они находились на его стороне. Они уже передали деньги, которые должны были помочь им с сестрой добраться до Австрии. И все равно он чувствовал странное беспокойство.
Действительно ли они пришли помочь ему? Или контролировать его? Заставить встать в строй снова? Он сложил карту. Это они могли обсудить после спасения его сестры.
Ханнекен посмотрел на него.
— Почему ты решил, что они согласятся поменять твою сестру на сестру Линн? — спросил он.
— Линн и ее сестра — родственницы Луисы, начальника отдела полиции, который занимается расследованием преступлений АФА. Именно ее сотрудники задержали мою сестру за покрывательство преступника, — объяснил Росомаха, но предпочел умолчать о том, что ее также обвиняли в соучастии в убийстве. Не стоило давать им слишком много информации, причем такой, из-за которой у них могли возникнуть сомнения касательно этой сделки с полицией. Сам он не сомневался. Бофельт лично пообещал ему позаботиться обо всем через свои контакты. Все якобы уже было подтверждено. И место встречи, и время. Даже если присланные Бофельтом подручные, похоже, находились в полном неведении.
— Наверняка Линн уже сделала все необходимое для спасения своей сестры, — сказал он. — Потребовала, чтобы обмен состоялся. Тетка вряд ли смогла бы ей отказать. Они не станут рисковать, когда кто-то из их собственной семьи может пострадать.
Ханнекен кивнул.
— А ты можешь привести хоть один пример, когда что-то подобное происходило раньше? — поинтересовался он однако, продемонстрировав тем самым, что у него еще оставались сомнения.
— Обмена? — уточнил Росомаха. — Официально о таком не сообщалось. Но это случалось. Угон самолета в Буллтофте и Норрмальмская драма с Улофом Улофссоном, даже если это было давно. Но сейчас такие вещи происходят чаще. Я сам несколько лет назад участвовал в переговорах вместе с военной полицией, когда освобождали похищенных в Сирии шведов. Официально это называлось «тихой дипломатией», хотя речь шла о больших деньгах.
— Но тебе неизвестно ни о каком обмене пленными?
— Нет. Однако были и другие случаи. И сестра Линн уникальна. Она не просто посторонний человек для них, а прямая родственница, — напомнил Росомаха.
Он избегал говорить о том, о чем на самом деле постоянно думал. О вещах, заставлявших сомневаться в том, что его сестра окажется на свободе через сутки. О жесткой политике по отношению к террористам. О том, что с ними предпочитали не вести переговоры и не уступать их требованиям. Поскольку в противном случае тот же самый кошмар мог повторяться снова и снова. Одновременно он знал, что порой делались исключения. Даже обычно непреклонные израильтяне обменивались пленниками со своими заклятыми врагами. Точно как сделала Швеция, когда они вели переговоры с палестинцами в 1988 году в Ливане.
Ханнекен подошел ближе и посмотрел ему прямо в глаза.
— Почему ты сначала не попросил денег у нас? — спросил он. — А вместо этого атаковал наших людей? Жену Йоргена Кранца. Ее сына и мужа. Тех, кто помогал нам. Хотя он сам отбывает пожизненный срок, поскольку пожертвовал собой ради общего дела.
Росомаха почувствовал, как подскочил пульс. Злость мгновенно охватила его. Как смел этот почти наголо обритый придурок обвинять его? Однако он постарался сразу же взять себя в руки. Не в его ситуации было затевать ссору. Одновременно ему пришлось признать правоту Ханнекена. Он действовал опрометчиво. Его просто сильно выбила из равновесия ситуация с сестрой. Он боялся получить из Дании отрицательный ответ.
— Все произошло слишком неожиданно. Я допустил ошибку, — сказал он. — Мне следовало прежде всего обратиться к вам.
Ханнекен молча кивнул, снова оставив свои мысли при себе. Росомаха постарался спрятать раздражение.
«Что он, собственно, воображает о себе? Даже если человек отвечает за безопасность целого концерна, это вовсе не означает, что он должен смотреть свысока на всех других», — подумал он и покосился на часы.
— В дорогу?
— Да, пора, — согласился Ханнекен и кивнул ему. Росомаха удивленно посмотрел на него, когда вместо того, чтобы отправиться к двери, он сел на диван. Ханнекен перехватил его взгляд.
Потом Росомаха почувствовал удар в затылок. Скругленный кусок металла после чуть слышного хлопка, пробив кожу, вонзился ему в голову. Глушитель почти полностью поглотил звук выстрела. Он успел почувствовать слабый запах духов Вукацерки. Затем все исчезло.
Они собрались в месте, выбранном Ханнекеном. Амид смотрел на начальника службы безопасности, который сидел, не спуская взгляда с дороги. Контуры его лица четко выделялись на фоне слабого дорожного освещения. У него были красные от усталости глаза. Они уже подъезжали к Эресуннскому мосту. Ехали без проблем в темноте. Никакого движения на трассе. Никакой полиции. Но ведь никто и не догадывался, что они находились на пути из Швеции.
С сестрой Линн в багажнике.
Тихий храп слышался со стороны заднего сиденья. Вукацерка спала. Она, естественно, была абсолютно спокойна. Никто ведь не собирался обменивать ее на сестру Росомахи. Все их якобы приготовления играли роль дымовой завесы, чтобы Росомаха ничего не заподозрил. Пока они не казнят его.
Амид тоже уже успокоился. Злясь, он делал хуже только себе. Пусть его обманули и использовали в качестве подручного низшего ранга. Позволили ему следить за Линн, тогда как Ханнекен и Вукацерка имели задание, в котором его участие не предусматривалось. Все по приказу Бофельта. Амид пересобачился с Ханнекеном, хотя знал, что тот просто выполнял чужую волю. Худшее из его опасений подтвердилось. Его собирались заменить. Бофельт не доверял ему больше. Или он увидел опасность для себя в его рвении все больше принимать участие в деятельности Ульв А/С и их перспективных планах. Хотя он сам одобрял это.
