Он вытянул руку с обвитой вокруг ладони цепочкой, на которой висела медаль. Она поблескивала в тусклом свете.
– Te… – Ядриэль прочистил горло, пытаясь избавиться от образовавшегося комка. – ¡Te invoco, espíritu!
[53]
Он уронил спичку в чашу. Спичка коротко прошипела в крови и алкоголе, после чего чаша взорвалась жаром и золотым светом. Ядриэль отскочил, задыхаясь от дыма.
Огонь умиротворяюще горел в чаше, озаряя мальчика оранжевым светом. Он встал на четвереньки перед статуей Госпожи, держась за грудь.
Ядриэль не мог поверить своим глазам:
– Сработало!
Лицо духа скривилось в гримасе, а пальцами он впился в ткань своей футболки. На нем была черная кожаная куртка с капюшоном, белая футболка, потертые джинсы и пара «Конверсов».
– Это не Мигель, – попыталась произнести Марица шепотом, но, как обычно, суфлер из нее был никакой.
Ядриэль застонал и провел рукой по лицу. Но есть и хорошие новости: он действительно вызвал настоящего духа.
Хоть и не того.
– Сам вижу, – прошипел Ядриэль, не в силах отвести взгляд от мальчика: тот ловил ртом воздух, а мышцы его шеи напряглись. Его контуры, как и у всех духов, были прозрачными. Взгляд мальчика резко метнулся в их сторону. У него было красивое, но очень сердитое лицо – теперь его гримаса была скорее презрительной.
– По крайней мере, он не злой, – предположила Марица.
Мальчик с трудом поднялся, нетвердо стоя на ногах.
– Вы кто, черт возьми, такие? – прорычал он, сверкая темными и острыми, как обсидиан, глазами.
– Э-э-э, – только и смог ответить Ядриэль, внезапно разучившись говорить связными предложениями.
– Где я? – рявкнул мальчик, запрокидывая голову и оглядываясь вокруг. – В церкви? – Обвиняющий взгляд снова переключился на Ядриэля и Марицу. – Кто пустил меня в церковь?
Мужественные черты и громкий голос были знакомы Ядриэлю – он только не мог вспомнить откуда.
– Э, ну, понимаешь, – заикаясь, ответил Ядриэль, не представляя, как объяснить ситуацию, но ему не дали закончить.
Взгляд мальчика уцепился за ожерелье, все еще свисавшее с руки Ядриэля.
– Эй!
Ядриэль видел, как в нем нарастает гнев, сутуля его плечи и подталкивая вперед. Мальчик тяжело прошагал к нему.
– Это мое…
Он протянул руку, чтобы схватить ожерелье, но она прошла насквозь. Он попробовал еще раз, и когда рука второй раз прошла сквозь ожерелье, замер, сморгнул и помахал ею в воздухе.
Глаза мальчика расширились, и он издал сдавленный крик, отшатываясь назад.
– Ч-что… – пробормотал он, переводя взгляд со своей руки на Ядриэля и Марицу, – черт возьми, происходит?
– Ух ты, неловко получилось, – сказал Ядриэль, почесывая в затылке.
Марица выглядела менее обеспокоенной.
– Что ж, теперь мы точно знаем: ты брухо, – сказала она, с нескрываемым интересом кружа вокруг мальчика.
Тот посмотрел на нее исподлобья.
– Кто вы такие и что вы делаете с моим ожерельем? – потребовал он ответа, глядя на Ядриэля.
– Я, э, мы воспользовались им, чтобы призвать тебя, – промямлил Ядриэль.
Мальчик приподнял густую бровь.
– Призвать меня?
– Да, мы думали, оно принадлежит Мигелю. – Как бы так помягче объяснить человеку, что он мертв?
– Нашему двоюродному брату, – уточнила Марица.
Мальчика это, похоже, совершенно не интересовало.
– Оно мое, – рыча настаивал он. – На нем мое имя, видишь? – сказал он, капризно скрючивая пальцы.
Ядриэль перевернул медаль и действительно обнаружил на обратной стороне имя. Он моргнул.
– Ой.
Тонким курсивом были выведены слова ДЖУЛИАН ДИАС. Глаза Ядриэля расширились и переметнулись на лицо мальчика.
– Ой.
Джулиан Диас. Он знал Джулиана Диаса – точнее, знал о нем. Они учились в одной средней школе, и среди 2500 подростков Джулиан обладал особой репутацией. Он часто прогуливал, а в те редкие моменты, когда появлялся в школьных коридорах, его трудно было не заметить. Его персона моментально приковывала внимание окружающих: Джулиан был шумным, легкомысленным и прославился умением попадать в неприятности. Его по-суровому привлекательное, ромбовидное лицо было сложно не заметить в толпе. У него был узкий, упрямый подбородок и резкий голос, которым он мог перекричать любого во дворе школы.
– «Призвать меня»? Что ты имеешь в виду? – еще раз спросил Джулиан. Он глазел на свои прозрачные ладони, поворачивая их к себе то внутренней, то тыльной стороной, словно пытаясь решить загадку.
– Ты знаешь, как попал сюда? – спросил Ядриэль, пытаясь быть как можно тактичнее.
Джулиан зыркнул на него.
– Нет! – рявкнул он. – Все, что я помню, – это как шел по улице с друзьями… – Он огляделся, словно пытаясь найти их в холодной церкви. – А потом кто-то… что-то… – Он нахмурился. – …произошло? Не знаю, помню только, как меня повалили, – может быть, меня ударили ножом. – Джулиан рассеянно потер точку на груди. – А потом я очутился в этой церкви с вами.
Наступила небольшая пауза, после которой глаза Джулиана внезапно расширились.
– Я ведь умер, да? – Дерзости как не бывало. – Я мертв?
Ядриэль сжался и слегка кивнул.
– Ага…
Джулиан отшатнулся назад, и его тело на мгновение замерцало, словно в видоискателе камеры – то четкое, то в расфокусе.
– Господи. – Он закрыл лицо руками. – Мой брат убьет меня, – простонал он в ладони.
– Похоже, кто-то его опередил, – заметила Марица, протягивая руку и тыкая пальцем сквозь локоть Джулиана.
– А ну перестань! – рявкнул он, вырываясь. Джулиан снова зыркнул на Ядриэля. – Так что, я теперь, типа, призрак?
Ядриэль не знал, что ему ответить. Джулиан не был зол или напуган – лишь раздражен, словно смерть для него была не более чем неудобством.
– Дух, – поправил Ядриэль.
– А разница? – спросил Джулиан, отмахиваясь от Марицы, кружившей вокруг него, как муха.
– Ну, не знаю, насчет разницы… – осмелел Ядриэль, возясь с ожерельем, – но «призрак» – это вроде как… унизительно?
Джулиан уставился на него со сжатыми губами и приподнятой бровью.
– Мы используем слово «дух», – добавил он.
– «Мы»?
– А, точно. Это Марица, – сказал он, указывая на нее.
