– Ты точно готова? – спросил Энрике.
– Что они делают? – мягко спросил Джулиан у Ядриэля.
– Похоже, Диего собирается освободить ее дух. – Ядриэль почувствовал укол зависти.
После того как мальчикам исполнялось пятнадцать, они обычно еще пару лет наблюдали за старшими и только потом освобождали собственных духов. Для Диего это первый раз.
– Да, уверена, – сказала Беатрис с теплым смешком. – Я так боялась оставить Сандру одну, но мы все обсудили. – Она улыбнулась своей дочери – та попыталась улыбнуться в ответ, но ее подбородок дрогнул. – Последние пару дней я чувствовала, как подкрадывается холод, – сказала она, плотнее заворачиваясь в шаль. – Нужно это сделать сейчас, пока не стало слишком поздно.
– Слишком поздно? – тихо повторил Джулиан.
– До того, как она станет maligno, – сказал ему Ядриэль. Он кивнул на Беатрис. – Видишь, как она поблекла?
С Беатрис сошел цвет – она словно была черно-белой фотографией. Смотреть на нее было все равно что смотреть сквозь запотевшее окно – детали были размытыми и слегка рябили.
– Одни духи бледнеют, прежде чем стать maligno, а другие пропускают этот этап и просто теряют над собой контроль без предупреждения. – Ядриэль никогда не видел процесс собственными глазами, но о нем то и дело говорили мужчины постарше.
Он украдкой взглянул на Джулиана. Тот побледнел и тяжело сглотнул.
– Пора нам обеим двигаться дальше, – сказала Беатрис.
Энрике кивнул.
Сандра и Беатрис обменялись тихими словами. Диего завозился со своим портахе.
Беатрис протянула руку, обхватив призрачной ладонью щеку дочери.
– Глупышка! Я вернусь в День мертвых! А теперь пойдем, меня ждет муж.
Сандра подошла к Диего и вручила ему красные четки – свой портахе, привязь к миру живых.
Энрике ободряюще сжал плечи Диего и что-то сказал ему на ухо. Диего шагнул вперед. В одной руке он держал четки, а в другой – длинный изогнутый клинок. Свисавший с рукояти амулет-калавера подрагивал, но рука Диего была твердой.
– Muéstrame el enlace, – сказал Диего сильным и ровным голосом. Ядриэль вспомнил, как неуверенно и нетвердо прозвучали эти слова из его собственных уст во время неудачной попытки освободить Джулиана.
Золотая нить ожила – она тянулась от портахе к центру груди Беатрис.
Та улыбнулась, и на старческих щеках появились ямочки.
– ¡Te libero a la otra vida!
Диего рассек кинжалом воздух.
В момент, когда он перерезал нить, Беатрис закрыла глаза. Вспыхнул золотой свет. Беатрис исчезла во взрыве сияющих оранжевых лепестков.
– Вау, – выдохнул Джулиан, наблюдая за каскадом светящихся цветов. Глаза и рот завороженно раскрылись.
Бархатцы гасли, пока не стали обыкновенными оранжевыми лепестками, осеявшими могилу Беатрис.
Сандра вздохнула. Энрике улыбнулся Диего, и тот просиял в ответ.
– Молодец, mijo, – сказал Энрике, заключая Диего в крепкие объятия.
В горле у Ядриэля застрял комок, а в глазах защипало.
– Пойдем, – сказал он, вставая и поворачиваясь к воротам.
Джулиан озадаченно посмотрел на Ядриэля, скрючившись за саркофагом.
– Нужно поскорее убраться отсюда…
– Ядриэль?
Он резко встал и развернулся. Энрике уставился на него, насупив лоб. Диего вернул Сандре четки Беатрис и погрузился в разговор с ней.
– Э-э… – Глаза Ядриэля переметнулись на Джулиана, который пригнулся ниже, пытаясь скрыться из виду. – Папа. Привет.
Энрике подошел ближе. Ядриэль запаниковал, не зная, что делать.
Джулиан что-то пробормотал. Ядриэль, хоть и не умел читать по губам, распознал ругательство. Джулиан словно спорил сам с собой, скривив лицо в отвращении. Ядриэль не понимал, что тот делает, пока Джулиан не кувыркнулся и не исчез в саркофаге.
Ядриэль втянул воздух, глядя на то место, где исчез Джулиан.
Энрике остановился возле саркофага.
– Куда-то собрался? – спросил он, глядя на рюкзак Ядриэля.
– Э, да. – Ядриэль попытался собраться с мыслями и сосредоточиться. – Мы с Марицей хотим немного погулять.
Энрике насупился еще сильнее.
– Не думаю, что это хорошая идея. Сейчас небезопасно…
Ядриэль напрягся.
– Все будет хорошо. Она взяла с собой мальчиков. Нам нужно поработать над проектом для школы, – быстро добавил он.
– Вот оно что. – Это, по-видимому, его успокоило, но не сильно. Ядриэль заметил, что на нем та же одежда, что прошлой ночью. Клетчатая рубашка была помята и наполовину выбилась из джинов. Интересно, он успел хоть раз вздремнуть после смерти Мигеля?
– Мне пора… – Ядриэль ждал, когда папа наконец-то развернется и уйдет. Он перенес вес с одной ноги на другую, но Энрике не двинулся с места.
– Хотел проверить, все ли у тебя в порядке… – неловко осекся Энрике, почесывая спутанные волосы. – И извиниться. – Веки поникли от усталости. – Anoche
[79]…
– Все нормально, – прервал его Ядриэль. Об этом он говорить не хотел – тем более при Джулиане.
Интересно, слышал ли он их из каменного гроба?
– Я не хотел тебя обидеть… – украдкой смотрел на него отец, подбирая нужные слова.
Ядриэль тяжело сглотнул. Было несправедливо, что отец выглядел таким смятенным, а Ядриэль чувствовал себя из-за этого таким виноватым. Он хотел сохранить внутри себя гнев – ведь он заслужил право на обиду, разве нет? И все же он чувствовал свою вину. Пускай Энрике говорил и делал глупые, обидные вещи, он все равно его отец. Было больно видеть его таким расстроенным.
Но прямо сейчас ему нужно было поскорее закончить этот разговор, чтобы отец ушел.
– Слушай, пап, все правда в порядке…
– Я по-прежнему учусь, – коротко рассмеялся он. – Твоя mamá понимала тебя лучше. И без нее… – Он замолчал и внезапно нахмурил лоб, глядя мимо Ядриэля. – Без нее… – Он снова осекся, переводя взгляд на саркофаг.
Ядриэль напрягся:
– Папа, – сказал он, переводя внимание на себя.
Энрике вздрогнул, и его взгляд вернулся к Ядриэлю.
– Давай отложим этот разговор до лучшего времени? – Ядриэль обошел плиту, чтобы встать между своим отцом и местом, где спрятался Джулиан. – Я спешу.
Энрике нахмурился, глубокие складки рта под усами опустились.
– Но…
– Марица ждет меня…
– No quise lastimarte
[80], Ядриэль. – Тихий голос Энрике заставил Ядриэля приостановиться.
