Ядриэль вытащил фотографию Джулиана и его брата, висящих на руках у отца. Он осторожно поставил ее в центре. Бархатцы, которые он захватил, были немного помятыми и увядшими, но он сорвал цветки с длинных стеблей и образовал из лепестков небольшое кольцо вокруг импровизированного алтаря.
Наконец он вытащил калаверу, украшенную завитками неоновых цветов – зеленым, желтым и синим. Из глаз распускались оранжевые цветы. На лбу покосившимися буквами с помощью пурпурной глазури было выведено имя Джулиан.
Ядриэль встал и вытер вспотевшие ладони о бедра.
Джулиан наклонился, и его пальцы коснулись калаверы, пошелестев лепестками золотых бархатцев.
– Моя собственная офренда? – спросил он, глядя на Ядриэля.
– Нечестно не иметь своей офренды – тем более в День мертвых. – Он пожал плечами, почесав в затылке. – Ничего особенного, просто я подумал… не знаю…
Джулиан встал.
– Она прекрасна, – искренне сказал он.
Ядриэль уставился на него, не в силах сформировать связную мысль, не говоря уже о предложении. Он вцепился в ожерелье Джулиана и прикусил нижнюю губу. Его подташнивало, он задыхался в собственной коже. Под ногами снова появилось ощущение чего-то странного, выведя его из равновесия.
Он хотел сказать что-то важное, что-то значимое. Он должен был это сделать, но не мог подобрать слова, а в горле образовался опасный комок.
С губ Джулиана сорвалась улыбка. Он прижал ладонь к груди так, словно та болела.
– Пора заканчивать с этим, – сказал он. – Уже почти полночь, ты опоздаешь на встречу с мамой.
Ядриэль тупо кивнул, потому что не знал, что еще сказать. Он покопошился и вытащил свой портахе и термос, который утром наполнил свиной кровью. Взяв рукоять в одну руку, Ядриэль окунул палец другой в холодную кровь и провел им вдоль клинка.
Джулиан наблюдал за тем, как Ядриэль расстегивает ожерелье и вытягивает цепь в кулаке. Медаль со Святым Иудой дрожала в нетвердой руке. Серебро поблескивало в свете костра и отражалось в обсидиановых глазах Джулиана.
Какое-то время Ядриэль просто стоял с ожерельем в одной дрожащей руке и с портахе – в другой.
Ядриэль знал, что, удерживая Джулиана, он заточает его в ловушку между мирами живых и мертвых, пока тот не станет опасной тенью прежнего себя, как Тито.
Но он хотел удержать его – эгоистично, ставя себя под угрозу, вопреки всякому здравому смыслу.
– Готов? – спросил Джулиан, пытаясь встретиться взглядом с Ядриэлем.
– Нет, – ответил тот, потому что так и было.
Джулиан издал тихий удивленный смешок, который немного ослабил напряжение у него в плечах.
У Ядриэля ныло в горле, а на глаза наворачивались слезы.
Ну и как теперь оправиться от любви к Джулиану Диасу?
От улыбки у него на лице возникли те самые идеальные ямочки. Он подошел ближе и приложил ладонь к лицу Ядриэля. Холодный большой палец скользнул по мокрой щеке. В остекленевших темных глазах плясал свет костра.
– Когда это тебя останавливало?
Ядриэль судорожно вздохнул.
– Muéstrame el enlace, – сказал он хриплым голосом.
Свечи вспыхнули высоким и неустойчивым пламенем. Лезвие портахе ярко загорелось, и возникла золотая нить, соединявшая медаль в руке Ядриэля с центром груди Джулиана.
Глаза Джулиана опустились в сторону, а рука дернулась, словно противясь желанию вытянуться и прикоснуться к медали.
Энергия растекалась по жилам Ядриэля и танцевала по его коже.
Джулиан судорожно вздохнул и выдохнул сквозь сжатые губы. Он посмотрел на Ядриэля и слегка кивнул.
Покрепче взявшись за портахе, Ядриэль запрокинул руку.
Все в Ядриэле кричало ему не делать этого. Он усилил хватку, но рука по-прежнему дрожала. Подбородок ходил из стороны в сторону. Зубы щелкнули друг о друга, а зрение затуманилось.
– Все в порядке, – пробормотал Джулиан, но он лгал. Он не спускал глаз с глаз Ядриэля. Не моргал. Не шевелился.
Голос Ядриэля оборвался, а боль в груди раскололась на тысячу острых осколков.
– Te libero a la otra vida.
Он рассек кинжалом воздух, опустив лезвие на золотую нить.
Вонзившись в нее, рука взбрыкнула. Все взорвалось золотым светом. Ядриэль прищурился. Кончик лезвия дрожал, высекая искры в точке прикосновения.
Ядриэль втянул воздух. Его охватила паника. Не сработало. Портахе не оборвал привязь. В чем дело?
Ядриэль переметнул взгляд на Джулиана. Тот был столь же удивлен – рот широко раскрыт, а лицо сковано замешательством. Джулиан быстро помотал головой:
– Это не я, я…
Вдали зазвенели церковные колокола, оповещая о наступлении полуночи и приветствуя духов домой.
Когда прозвенел первый удар, голос Джулиана застрял в горле, а зрачки закатились в череп.
22
– Джулиан! – Ядриэль сунул портахе обратно в ножны и пополз к нему.
Джулан распластался по полу, содрогаясь всем телом от конвульсий. Он то появлялся, то исчезал – в одну секунду он был здесь, а в следующую – от него оставался только размытый контур. Ядриэль видел лишь белки его глаз.
Спина Джулиана выгнулась, а лицо исказилось от боли. Мышцы на шее вздувались и натягивались. Пальцы скребли по каменному полу. Из горла вырывались ужасные стоны, сопровождаемые звоном колоколов.
– ДЖУЛЗ! – заорал Ядриэль.
На белой футболке Джулиана расцвело багровое пятно – из груди сочилась кровь.
Он не знал, что делать, не знал, что происходит. В отчаянии он прижал ладони к груди Джулиана, чтобы остановить кровотечение, но руки прошли сквозь него. Ядриэль снова и снова выкрикивал имя Джулиана, пытаясь заставить его посмотреть на себя, вернуть его обратно, но ничего не помогало.
Когда прозвенел двенадцатый удар, все остановилось.
Тело Джулиана обмякло. Лицо расслабилось. Он влажно, хрипло выдохнул и исчез.
На сей раз он не вернулся.
– ДЖУЛИАН! – Ядриэль запаниковал, вертясь влево и вправо в поисках мальчика. Он испугался, что найдет злобный дух Джулиана, прячущийся в углу, но церковь была пуста.
Что, черт возьми, произошло? Куда он делся?
Двери церкви распахнулись.
– Ядриэль! – Марица неслась мимо скамей. Ее юбки развевались позади, а яркие кудри были растрепанны. – Что такое? – спросила она, сжимая в кулаке телефон и оглядываясь. Она была сбита с толку, но готова к драке.
– Он исчез! – выдавил Ядриэль.
Выражение ее лица смягчилось.
– Мне очень жаль…
