Ядриэль вспомнил ту ночь, когда все почувствовали смерть Мигеля, и его поиски. Вспомнил болезненный удар в своей груди, поставивший его на колени. Вспомнил присутствие энергии в старой церкви. И понял, что Мигель все это время был у него под ногами и умирал, а вместе с ним и Джулиан.
Вот почему его потянуло в старую церковь – он почувствовал, что что-то не так. Просто не знал насколько.
Тио Катрис впервые удостоил Джулиана взглядом.
– Мне очень жаль, что именно твой друг должен завершить церемонию.
Дух Джулиана оскалил зубы, его лицо исказилось от гнева и боли. Теперь он уже был больше похож на самого себя – и кипел от злости.
– Он был с тобой все это время? – спросил Катрис, приподнимая бровь в любопытстве. – Хорошо же ты его прятал.
– Ты не можешь вызвать Бахлама! – едва не орал Ядриэль, сжав кулаки по бокам. – Если он придет из Шибальбы, то…
– Знаю, – прервал его Катрис с торжественным кивком. – Когда Бахлам восстанет, кладбище будет заполнено духами умерших брух. Он сможет сделать все, что делал в древние времена – затащит их души в Шибальбу и заточит их там на вечность. – Жестокая улыбка скривила рот тио. От нее у Ядриэля заледенела кровь в жилах. – Они будут страдать, а живым брухам придется столкнуться с последствиями своих действий. Я покажу им, какую серьезную ошибку они совершили, и не дам им пощады.
К горлу Ядриэля подступила тошнота. Он думал о своих бабушке и дедушке, тетях и дядях, маме. Все они были на кладбище, праздновали и, вероятно, беспокоились о нем. Они понятия не имели, что их ждет. Что с ними будет, если Ядриэль ничего не предпримет? Он их потеряет. Он больше никогда их не увидит.
– Наконец-то они увидят в нас равных, – сказал тио, снова обратив безраздельное внимание на Ядриэля. – Они никогда по-настоящему не оценят нас и не дадут нам возможности показать, на что мы способны. Но вместе мы сможем ткнуть их лицами в собственную неправоту. – Когда он улыбнулся, Ядриэль уже почти не узнавал его.
Неужели это тот же человек, который утешал Ядриэля, когда тот чувствовал себя таким одиноким? Тот же человек, который взял Ядриэля под свое крыло, когда даже собственный отец избегал его? Ядриэль не хотел в это верить.
– Они никогда не примут нас, Ядриэль, – мягко сказал он, потянувшись к нему. – Это единственный способ доказать им.
Ядриэль уклонился от его руки.
– Нет, не единственный!
Тио вздохнул – не сердито, а устало.
– Ядриэль…
– Я рассказал папе! – Он не мог вернуть Мигеля и двух других людей, которые потеряли свои жизни, но если он сумеет переубедить тио, то спасет от той же участи всех остальных. – Он знает о моем портахе, о том, что Смерть благословила меня как брухо, о том, что я и есть брухо!
Тио Катрис застыл с выражением абсолютного шока.
– Он сказал, что когда мама вернется в День мертвых… – Живот скрутило при мысли о том, что она ждет его на кладбище, не подозревая, что им всем грозит опасность. – …они поговорят с Литой и другими брухами. – Ядриэль тяжело сглотнул. – Он сказал, что я смогу поучаствовать в акеларре.
Катрис отпрянул, словно этими словами Ядриэль отвесил ему пощечину. Какое-то время он просто смотрел на Ядриэля. Неверие сменилось болью, а та быстро затуманилась гневом. Улыбка и та немногая доброта, что были на лице тио Катриса, превратились в камень.
– Вот как, – сказал он холодным, как лед, голосом.
– Пожалуйста, тио, – умолял Ядриэль горящим горлом. – Мы можем поговорить с ними, можем разрешить ситуацию, но ты должен остановиться, пока не слишком поздно.
Тио Катрис натянуто улыбнулся.
– Мне очень жаль, Ядриэль, – сказал он отстраненно и безразлично. – Я возьму то, что принадлежит мне. – Тио глубоко вздохнул. Золотые сгустки, исходящие из кинжала в сердце Джулиана, зазмеились по воздуху и нырнули прямо в ноздри Катриса.
– Не надо! – умолял Ядриэль, но тио проигнорировал его.
Болезненный крик вырвался из горла призрачного Джулиана. Его спина выгнулась, а руки и ноги искривились под неестественным углом. Ядриэль бросился к нему на колени, но ничего не мог поделать. Тело Джулиана то появлялось, то исчезало. Ядриэль не мог прикоснуться к нему. Ему ничего не оставалось, кроме как смотреть, как Джулиан корчится от боли.
Катрис перестал вдыхать и выдохнул. Невидимая сила освободила дух Джулиана.
Он обмяк безжизненной массой. Конечности отяжелели, а грудь поднималась и опускалась от быстрых, поверхностных вдохов.
– Ядз, – простонал он.
– Держись! – приказал Ядриэль, хотя понятия не имел, как все это остановить.
Катрис подошел к сеноту. Он взял свечу и уронил ее в бассейн. Поверхность вспыхнула электрическим сине-зеленым пламенем. Земля содрогнулась, и пол под коленями Ядриэля завибрировал. Низкое громовое рычание заполнило склеп, эхом отразившись от стен.
– Он почти здесь, – прошептал Катрис. В его глазах плясали кислотные огоньки. Пламя волнообразно извивалось.
Ядриэля переполняли горе, боль предательства и парализующий страх. Он не мог думать и едва дышал из-за тесноты в легких.
Катрис бормотал древние слова, которые Ядриэль не понимал. Затем вытащил кинжал и провел лезвием по ладони.
– Нет! – крикнул Ядриэль, но было уже поздно.
Катрис зашипел сквозь зубы и сжал кулак. Кровь покапала в воду. Пламя заполыхало, отбрасывая на стены яркие сине-зеленые огни.
Ядриэль увидел, как под водой задвигалась огромная лапа. Из сенота поднялась спина – изгиб переливающегося черного меха. Пятна отливали двумя оттенками: ядовито-зеленого и синего цвета птицы кетцаль. Гигантская голова вырвалась на поверхность, обнажив огромные белые зубы и кроваво-красный язык.
Ядриэля охватила неистовая паника, в горле застрял сдавленный крик. Он пополз назад, оказавшись между Джулианом и сенотом. Он не верил собственным глазам.
Рот ягуара – достаточно большой, чтобы проглотить человека – широко распахнулся и ушел обратно под воду.
У Ядриэля не было плана, но если он что-нибудь не предпримет, то потеряет все. Мама и остальные родственники попадут в ловушку Шибальбы, и он больше никогда их не увидит. Папе, Лите, Диего и всем остальным брухам грозит смертельная опасность. Джулиан, чье тело истекало кровью на каменном столе, умрет, а его дух окажется в ловушке амулета вместе с душами Мигеля и остальных. Никто не обретет покой. Никто не будет в безопасности.
Ядриэль должен остановить пришествие Бахлама.
23
Ядриэль не хотел причинять тио вред – он просто хотел, чтобы тот остановился.
Тио Катрис, бормоча, стоял над сенотом. Пока вода мутнела от капающей в нее крови, Ядриэль посмотрел на тело Джулиана. Струйки золотого дыма быстро рассеивались по мере того, как кинжал лишал его жизни.
