– Что нам делать? – спросила Марица, беспомощно вытягивая руку над телом Джулиана.
– Я не знаю. Не знаю. – Ядриэль встряхнул головой, пытаясь сообразить.
В кармане что-то завибрировало. Сначала он подумал, что это его телефон, но…
Ядриэль сунул руку в карман и вытащил ожерелье Джулиана. Оно сияло ярким золотым светом. Болтающаяся в воздухе медаль тряслась и подпрыгивала, дрожа от энергии и посылая искры света.
– Черт, – прошипел Ядриэль.
Он остановил пришествие Бахлама, но что делать с ритуалом, который выкачивает жизнь из Джулиана? Ядриэль посмотрел на амулет.
Как ему освободить дух Джулиана, если тот заперт внутри?
Ядриэль с трудом поднялся на ноги и подбежал к плите, где лежало тело Джулиана. Его кожа была серой, а губы посинели.
Струйки продолжали плыть по воздуху к амулету, хоть и были намного тоньше и менее яркими.
Ядриэль вырвал коготь ягуара из груди Джулиана и швырнул его на землю. Кровь слабо сочилась из раны.
Он положил амулет на плиту и неуклюжими пальцами расстегнул застежку ожерелья со Святым Иудой, чтобы повесить его на шею Джулиана. Пока он застегивал его, кожа Джулиана была холодной на ощупь.
– Ядриэль!
Он обернулся на крик Марицы. Та уставилась на землю. Дух Джулиана исчез.
Но затем глаза Джулиана, лежавшего на каменной плите, распахнулись. Он сделал резкий булькающий вдох, и душа Ядриэля ушла в пятки.
– Джулиан! – Ядриэль потянулся к нему, обхватив лицо Джулиана ладонью. Он был настоящим, живым. Ядриэль щупал твердую линию его челюсти, острый ежик на голове. Чувствовал биение сердца Джулиана, учащенное и слабое, у него на шее.
Глаза Джулиана закатились, невидящие, в попытке найти Ядриэля. Они были не просто черными, а темно-коричневого цвета – цвета летней земли после дождя. Тяжело дыша, Джулиан пытался выговорить слова, но у него ничего не получалось.
Он был жив, но умирал.
– Держись! – сказал ему Ядриэль. Он повернулся к Марице. – Что мне делать?! – заорал он.
Марица покачала головой, широко раскрыв глаза:
– Я не знаю… я… я…
– Исцели его, Марица! – взмолился Ядриэль. – Пожалуйста!
Ее рука взлетела на пустую шею.
– Мой портахе! – сказала она, щупая вокруг горла. – Где он?!
Четки, должно быть, оторвались во время драки.
– Подожди! – Марица отвернулась и упала на колени, ища портахе.
Ядриэль зажмурился и прижался лбом ко лбу Джулиана. Тот был холодным и липким, весь в поту. Ядриэль молился. Он просил о помощи. Умолял Госпожу услышать его. Умолял ее спасти Джулиана.
– Пожалуйста!
– Ядз. – Холодная рука прижалась к щеке Ядриэля. Он открыл глаза и увидел Джулиана, решительно смотрящего на него, хоть и с тяжелыми веками.
Лицо Джулиана побледнело. Его губы посерели, за исключением красной полоски, стекающей из уголка рта.
– Эй, эй, эй. – Джулиан пробовал улыбнуться, но ямочки исчезли. – Todo bien
[105], – пробормотал он. Его грудь вздымалась под грудью Ядриэля.
– Нет, не хорошо! – рявкнул Ядриэль.
Джулиан ухмыльнулся. Его пальцы скользнули по волосам Ядриэля и провели по его лицу. Он словно пытался запомнить все черточки, прежде чем попрощаться с ними навсегда.
– Sí, lo está
[106].
Ядриэль неистовствовал:
– Ты умираешь, идиот! – кричал он на Джулиана, потому что был зол и напуган.
Джулиан, захлебываясь, хихикнул:
– Valió… la pena
[107].
Ядриэль горько рассмеялся, схватив руку Джулиана, прижавшуюся к его лицу.
С каждым хриплым вздохом Джулиана медаль у него на шее светилась все слабее, пока не превратилась в едва пульсирующий золотой свет.
– Todo bien, todo estará bien, – слабо повторял он.
Ядриэль встряхнул его за плечи.
– Не спи!
Джулиан протянул другую руку и обхватил лицо Ядриэля. Он нежно провел большими пальцами по его глазам, пытаясь вытереть слезы.
– Todo bien, Ядриэль, – тяжело вздохнул Джулиан.
– Оставайся в сознании, пока мы не дождемся подмоги, – потребовал Ядриэль. В груди билась икота, коверкавшая слова.
Джулиан кивнул, но лицо его было преисполнено боли. Дыхание участилось. Он тщетно пытался держать глаза открытыми, не отрывая их от Ядриэля. В горле Джулиана застряло рыдание. Руки дрожали. Из уголков темно-карих глаз текли слезы.
– Не уходи! – заорал Ядриэль, еще раз встряхивая его.
Джулиан попробовал еще раз кивнуть, но его взгляд сбился. Он потерял Ядриэля из виду. Руки соскользнули с лица. Глаза тупо смотрели вперед, ничего не видя.
Медаль со Святым Иудой вспыхнула в последний раз и потускнела до обычного состояния.
С губ Джулиана сорвался последний вздох.
Все, что делало Джулиана Джулианом – озорной свет в глазах, улыбка с ямочками, – исчезло.
Ядриэль почувствовал, как тот уходит – будто его собственное сердце вырвали из груди.
Он взорвался криком. На месте сердца зияла дыра, а кости ныли от боли. Ядриэль вцепился в Джулиана и рыдал ему в шею. Все его тело содрогалось. Легкие горели. Каждая его клетка оплакивала утрату.
Сначала он не услышал зовущий его голос, потерявшийся в утробных криках.
– Ядриэль! – Теплая рука прижалась к его спине.
Ядриэль обернулся, забившись головой под подбородок Джулиана.
Марица стояла рядом, переводя широко распахнутые ошалевшие глаза между телом Джулиана, Ядриэлем и полом, залитым кровью. В кулаке она держала четки.
– Ядз…
– Помоги! – взмолился Ядриэль, сжимая куртку Джулиана в кулаке. – Пожалуйста! Спаси его!
– Санта Муэрте, – прошипела Марица, быстро проверяя пульс Джулиана.
– Пожалуйста, ты должна спасти его, пожалуйста, – рыдал Ядриэль навзрыд.
Рука Марицы упала.
– Ядз, – мягко сказала она, нежно положив руку ему на плечо. – Мне очень жаль, Ядз…
Ядриэль смахнул руку.
– Я знаю… знаю, что это противоречит твоим убеждениям…
– Дело не в этом, Ядриэль…
– Но ты должна спасти его! Пожалуйста, Марица!
