Марица сглотнула.
– Я не могу, Ядриэль. – Ее глаза наполнились слезами. – Я не могу вернуть его. Его больше нет.
Слезы Ядриэля текли по шее Джулиана.
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Он повторял это слово снова и снова. Оно отдавалось напрасным эхом, пустым и гулким.
Марица крепко сжала плечо Ядриэля.
Ядриэль уткнулся лицом в Джулиана, вдыхая его запах. Рыдания медленно затихли. Ядриэль слабо шмыгал носом.
И тут он почувствовал, как по его боку что-то барабанит. Ядриэль осторожно приподнялся. Амулет ягуара лежал на каменной плите. Он дрожал и искрился светом, несущим тепло и энергию.
Ритуал был завершен. В амулете все еще были заперты души Мигеля и двух других людей. Дух Джулиана. Они оказались в ловушке и останутся там, не имея возможности перейти в загробную жизнь.
Он этого не допустит.
Но ему нужна помощь. Ему нужна Госпожа. Но как призвать бога? Ядриэль бешено соображал. Он вспомнил, как тио Катрис стоял у сенота – ворот, соединяющих этот мир с Шибальбой. Он вспомнил, как его тио разрезал собственную руку и воспользовался собственной кровью. Лишь нечто столь мощное, как кровь одного из брух, могло призвать бога смерти.
Ядриэль быстро вытащил кинжал и схватился за изображение Госпожи на рукояти. Портахе связывал его с ней.
– Ядз? – осторожно спросила Марица.
Ядриэль быстро рассек ладонь кинжалом.
– Ядриэль! – крикнула Марица.
Это был единственный способ привлечь внимание Смерти. Он нуждался в ее услуге. Он сжал руку в кулак. Кровь потекла сквозь пальцы.
– Госпожа! – крикнул он. – Ты нужна мне!
В склепе вспыхнул яркий свет. Марица отступила назад. Ядриэль вскинул руку, чтобы прикрыть глаза.
Вокруг него посыпались лепестки бархатцев. Они извивались и искрились, щекоча его лицо и каскадом падая на пол. В нос ударил сладкий запах яблок.
Свет погас. Высокая и сияющая тёплым светом, Госпожа смотрела на них со спокойным выражением лица. Ее кожа была гладкой, как камень, молочно-белой и прозрачной. Сквозь нее Ядриэль разглядел золотой скелет.
На левой стороне ее лица отсутствовала часть призрачной плоти. Неровная линия изгибалась вокруг глаза и тянулась вниз по челюсти, обнажая часть золотого черепа, зубов и шеи.
Госпожа прижала руки друг к другу, словно в молитве. Вместо левой руки у нее была кость. Белое платье мягко развевалось вокруг, как под водой. Подол прикрывал кончики босых ног.
Ядриэль мельком увидел густые черные волосы под позолоченной кружевной накидкой. На голове у нее покоилась корона из бархатцев, чьи лепестки нежно осыпались вокруг. Правый глаз, яркий и моргающий, был как будто наполнен расплавленным золотом, а на месте другого зияла пустая мерцающая глазница.
Ядриэль беззастенчиво разинул рот, почти не замечая пульсирующую боль в ладони.
– Mi hijo
[108], Ядриэль Велес Флорес, – сказала она, внимательно наблюдая за ним. Ее голос был красивым и мелодичным, как песня, но с гулким призвуком. Она говорила с акцентом, который Ядриэль не мог определить, – словно каждый слог ударял по уху отзвуком всех испанских голосов, что он когда-либо слышал.
– Твою мать, – выдохнула Марица, уставившись на нее с разинутым ртом.
Золотые глаза Госпожи скользнули к ней. Окрашенные в черный цвет губы скривились в легкой улыбке:
– Mi hija
[109], Марица Селена Эскабас Сантима.
Та выпучила глаза:
– Твою мать.
Ядриэль был в шоке. Он не мог поверить, что у него получилось.
Госпожа оглядела склеп. Ее взгляд упал на сенот, кровь на полу.
– Вы предотвратили ужасное, – сказала она, медленно качая головой и посылая на пол еще больше лепестков. – Если бы не вы, Бахлам сбежал бы из заточения.
– Мой тио, он?.. – Ядриэль осекся.
Госпожа мрачно кивнула:
– Бахлам забрал его в Шибальбу.
Вина расколола Ядриэля напополам.
– Это не твоя вина, – мягко сказала она. – Жадность и обида могут толкнуть людей на ужасные поступки. – Госпожа повернулась к телам, лежащим на жертвенных плитах. – Моих детей забрали из этого мира раньше, чем они должны были уйти.
– Вы можете вернуть их? – спросил Ядриэль. К горлу подступило отчаяние. Мигель. Джулиан. Двое других, которых Ядриэль даже не знал.
Но Смерть уже качала головой.
– Мне очень жаль, но я не могу их вернуть, – мягко сказала она.
– Пожалуйста, – взмолился Ядриэль. Паника снова сковала горло. – Пожалуйста, они этого не заслужили! Как вы и сказали, им не суждено было умереть! Они не должны были так погибнуть – не ради этого! – Он выставил амулет ягуара в кулаке.
Госпожа вздохнула и склонила голову.
– Не мне решать, кому жить, а кому – нет.
В животе Ядриэля вскипели гнев и боль предательства:
– Тогда зачем ты вообще пришла? – выпалил он.
– Ядриэль, – шикнула Марица, глядя на него с распахнутыми от шока глазами.
– Если ты не можешь помочь мне, зачем вообще явилась? – бушевал Ядриэль, не обращая внимания на Марицу.
Госпожа оставалась невозмутимой:
– Того, что сделано, не отменить.
Ядриэль кипел:
– Тогда почему…
– Но у тебя в руках то, чем можно исправить несправедливость. – Золотые глаза скользнули по его руке.
Ядриэль уставился на амулет в своем кулаке.
– Однако ради этого придется заплатить величайшую цену, mijo, – сказала Смерть.
Наморщив лоб, Ядриэль пытался понять, что это значит. Амулет продолжал светиться. Он чувствовал покалывание в затылке – духов, роящихся в амулете. Двух незнакомцев. Мигеля. Джулиана.
Тио Катрис сказал, что сила амулета, подпитываемая духами принесенных в жертву, поможет ему обрести силу, которая не текла в жилах брух тысячелетиями.
Сможет ли он отпустить их души с помощью этой украденной силы? Сможет ли освободить их?
Вернуть их?
Он подумал о Мигеле, своем добром двоюродном брате – хорошем человеке и любящем сыне. О дикой энергии Джулиана, его бессмертной преданности своим близким и готовности пойти на все, лишь бы позаботиться о них.
Подумал о своей маме и ее доброте, о ее главной мечте – исцелять других и помогать им. Он точно знал, что сделала бы мама, окажись она здесь. То же, что собирался сделать он.
