— Это все есть в документах? — не поверил Азвестопуло.
— А то как же! Убили каторжного. Мы провели форменное дознание, опросили свидетелей. Хунхузам добавили сроки. Сына потом определили в воспитательный дом. Я его, щенка, тоже помню. Взгляд поганый…
— Стало быть, ненависть к желтым у него сызмальства, — констатировал губернатор.
Деловой разговор после этих слов отложили и принялись за обед. Стол был скромный, но сытный. Алексей Николаевич отличился: выставил бутылку того самого бенедиктина, который начальник области не решался себе позволить. Сыщик успел сходить в ресторан, ознакомился с заведением и купил подарок. Хозяин оказался бывшим каторжным, отбывшим наказание за разбой и теперь не спешившим уезжать на материк. Здесь его дела шли неплохо, только вот «Кишинев» подвел, не привез каперсы с паштетами…
После обеда, кофе и папирос совещание продолжилось. На него позвали смотрителя поселений Первого отдела Александровского участка Шикера. Явился осанистый мужчина с медалью за японскую кампанию. Начальник участка представил его гостям:
— Людвиг Леонтьевич у нас из потомственных дворян! Воевал. Сейчас отвечает за наиболее населенный отдел. Чуть не треть всех жилых домовладений в его ведении. Вот мы у него и спросим…
Однако Шикер сам начал с вопроса:
— А правду мне сказали, что вы Погибельцева заарестовали на днях?
— Правду, — ответил Лыков и пояснил: — Он сколотил банду из бывших сахалинцев и давай ломать по всему Приморью полковые кассы. Да к тому же убивать часовых.
— Стало быть, его теперь повесят?
— Непременно.
— А Ударкин с ним был?
— С ним. Этого пришлось застрелить, когда он открыл огонь.
— Ну и черт с ним, сволочь был, каких мало.
— Людвиг Леонтьевич, подскажите, где нам искать последнего члена банды — Почтарева? Некоторые его сообщники известны, но не все.
— Господин начальник участка мне такую задачу ставил, — доложил смотритель. — Я стражу послал по адресам еще вчера. У нас в Александровском три старших пеших стражника, двенадцать младших и один конный. Еще конные имеются в Ново-Михайловке, Арково и Рыбном, а старшие стражники — в Пильво и Погиби.
— И что?
— Рапорта пока прислали только из Погиби и Ново-Михайловки. Следов беглеца не обнаружено. Остальные рапорты жду к завтрашнему утру.
— А как ваши люди разузнают? Заходят в дом и спрашивают? Им ответят: нет такого, и что?
Шикер не смутился и стал защищать своих:
— Стражники все, почитай, из бывших надзирателей. Или отставные унтеры местной команды. Их, ваше высокородие, на мякине не проведешь. И в дом заходят, и обыск делают, и соседей опрашивают. Глядят строго: сколько постелей, сколько чашек на столе, нет ли чужих вещей. Чердаки, погреба, двор с овином — везде смотрят.
Лыков не унимался:
— Есть ли у стражников жители на осведомлении? Как поставлен надзор?
— Ежели вы про секретную агентуру, то ее нет, — признался смотритель. — Потому нет, что средств на нее не выделяют. Самый каторжный край, а средств не дают… Приходится изворачиваться. Одному пообещаешь поблажку какую, другому подряд казенный дашь. Этим спасаемся.
— Что говорят такие временные агенты?
— Покуда сведений от них не поступало. Рано еще, только-только ваша телеграмма пришла. Через день я поеду в отдаленные селения, самые подозрительные. Могу взять вас с собой.
— С вами поедет поручик Насников, — распорядился Алексей Николаевич. — А коллежский асессор Азвестопуло отправится в Рыковское, инспектировать Тымовский участок. Скажите мне вот что. Один из членов банды Погибельцева занимается сейчас ломовым извозом. Где он проживает? Не там ли надо искать Чуму в первую очередь?
Смотритель сразу понял, о ком речь:
— Ефрем Кукса? Преступного склада ума человек. Но он не нашего участка, живет в Дербинском по-возле провиантских складов.
— А из ваших подопечных кто-то был замечен прежде в сношениях с Погибельцевым и членами его банды?
— Кто был, те разъехались, — подтвердил слова вице-губернатора смотритель. — Прямых подельников кроме Егорки Противного нет. За ним-то я приглядываю. И потом, трудно предположить, что Чума-Почтарев поселится у всех на виду, в областном посту. Сразу его бы и схватили. Нет, он Сахалин знает и такую глупость не совершит. А спрячется, надо полагать, в глуши.
— А где именно, имеете предположения?
Шикер дал вполне здравый ответ:
— А там, где власти далеко и переселенцев мало. Все больше ссыльные, которые каторжный закон знают и в полицию не сообщат.
Лыков и сам так думал, потому подхватил:
— Значит, в Рыбном стражник никого не найдет? Там приезжие.
— Точно так, ваше высокородие. Я послал его туда для очистки совести. Шансов почти нет, что отыщется там или в других новых селениях этот змей. Так же маловероятно, что он спрячется где-то вдоль каюрского пути из Николаевска. Полно лишних глаз, люди ездят взад-вперед. Остается не так уж и много: север и серединка. В нашем участке.
— А Пильво?
— Там зимой безлюдно. Завод, где лес обрабатывали, закрылся еще летом. Навряд ли откроется. Эх, жалко: такие станки дорогие они туда привезли, а все псу под хвост…
Насников перебил докладчика:
— А может, и Чума на это же рассчитывает? Что мы так подумаем и оставим селение без внимания.
— В Пильво, господин поручик, живет стражник из опытных. Он присматривает за всей округой.
Шикер крутнул ус и подытожил:
— Полагаю, нету у нас Чумы. Я ведь его еще как Христосика знаю… В Тымовском он прячется, подальше от начальства.
По глазам сахалинцев Алексей Николаевич понял, что они согласны со смотрителем. И все это совещание — лишь демонстрация их служебного рвения перед приезжими.
День подходил к концу. Путники сослались на усталость и удалились отдохнуть. Статский советник хотел было прогуляться по вечернему Александровску, но дошел только до Базарной площади и вернулся. Темно, улицы пустынные, одни собаки бегают и лают на прохожих.
Утром все трое, отдохнувшие и отогревшиеся, сходили в Покровскую церковь. Потом осмотрели достопримечательности столичного пункта. Их оказалось немного. Три десятка торговых заведений, из них десять — с продажей крепких спиртных напитков на вынос. Пять пивных лавок, неизбежный «Кунст и Альберс», склад-магазин Колониального фонда. Один японский и один китайский магазины. Тюрьма, камера мирового судьи, таможенная застава. Агентства Добровольческого флота и Северного страхового общества, закрытые на зиму. Библиотека на восемьсот томов. Богадельня для призрения дряхлых и неспособных ссыльных. Двухклассное училище, училище имени шталмейстера Гондатти и школа для девочек. Лечебница на десять коек, с аптекой. Канцелярия горного инженера. Почтово-телеграфная контора. Лесничество, казначейство и гарнизонное собрание. Акцизный участок. Интендантский магазин. Две мечети, лютеранская и римско-католическая церкви, моленный дом старообрядцев. Два православных храма и часовня. Представительства товариществ Клейе и наследников Зотова. Сахалинское благочиние. Полицейское участковое управление с пожарной частью, как водится, под каланчой. Народный дом и рядом ночлежка. Казармы местных войск и при них лазарет. Избушка с вывеской «Александровское сельское общество»
[91]. Жителей 1084 человека, 252 жилых частных дома и 138 заброшенных. Весь пост — 18 улиц и две площади. Негусто…
