Книга Жестокий бог, страница 21. Автор книги Л. Дж. Шэн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Жестокий бог»

Cтраница 21

– Я, на хрен, с трудом сдерживаюсь, – сухо сказал я.

Считающийся сегодня самым признанным критиками художником-экспрессионистом в современном искусстве, Гарри Фэрхерст обычно продавал свои картины по 1,2 миллиона долларов за штуку. Неплохая подработка, учитывая его никчемную дневную работу в качестве члена правления и профессора в Подготовительной школе Карлайл. Мама, конечно, повесила бы все, что он сделал, включая его дерьмо, чтобы все могли посмотреть и полюбоваться. Его картины были разбросаны по всему нашему дому: прихожая, спальня моих родителей, столовая, две гостиные и даже подвал. Она также подарила некоторые из его картин.

Я не мог сбежать от этого ублюдка, независимо от континента. Его искусство преследовало меня.

– Это захватывающая картина, Вон. Я не могу дождаться, когда ты увидишь ее. – Гарри проявил скромность и смирение новоиспеченного рэпера. Если бы он мог физически отсосать свой собственный член, его рот всегда был бы полон.

– Это именно то, что нужно нашему дому. Еще картины Гарри Фэрхерста – о, и комнаты. – Я зевнул, проверяя время на своем телефоне. У нас было восемнадцать комнат. Занято было меньше половины. Эмп слонялся у моих ног, бросая на Гарри невидящий взгляд. Я снова поднял его, почесывая шею.

– Я иду в душ.

– Ты уже поел? Я подумала, что ты захочешь присоединиться к нам в гостиной и выпить немного портвейна? – Мама склонила голову набок и улыбнулась, каждая черточка на ее лице была полна надежды. – Только один бокал, ты ведь знаешь.

Я любил своих мать и отца.

Они были хорошими родителями. Они были в курсе всего, вдобавок ко всему прочему, и полностью поддерживали меня во всем, что я делал или к чему стремился. Моя мать даже не возражала против того, что я ненормальный. Она восприняла это спокойно, вероятно, потому, что привыкла к моему отцу, самому лорду МакКантсону.

У нас с папой было много общего.

Мы оба ненавидели этот мир.

Мы оба смотрели на жизнь сквозь затонированные смертью очки.

Но иногда мы притворялись другими, ради нее. Например, прямо сейчас я знал, что мой отец предпочел бы проткнуть собственную промежность ножницами, чем развлекать яркого, эгоцентричного Фэрхерста. Любовь заставляла тебя делать всякую хрень.

Я был рад, что никогда ею не заражусь.

– Один бокал, – подчеркнул я.

Папа снова хлопнул меня по спине, как бы говоря «спасибо», и мы все устроились у камина, притворяясь, что это не гребаная Калифорния и что это просто глупо – поджигать все, что не является сигаретой или шкафчиками Элис и Арабеллы, оскорбляющими сетчатку глаза. Гарри откинулся на спинку стула и прижал кончики пальцев друг к другу, уставившись на меня, оранжевое сияние пламени освещало его лицо, как полумесяц.

Наполовину ангел, наполовину дьявол.

По большей части дьявол, как и весь остальной мир.

С зачесанными назад волосами песочного цвета, высоким ростом и худощавым телосложением, он был похож на придурка-продавца – такого человека, которому вы не доверили бы рулон туалетной бумаги. Я смотрел на огонь, не обращая внимания на Грэхэма, нашего слугу, который вошел с серебряным подносом и подал каждому из нас портвейн.

– Спасибо, Грэхэм. Пожалуйста, отдохни остаток ночи. Я сама помою посуду. – Мама с теплой улыбкой сжала его руку.

Всегда так вежливо благодарит за помощь.

Между нами повисло неловкое молчание. Я поднес портвейн к губам, но пить не стал.

– Как тебе одинокая жизнь, Гарри? – Мама разрядила напряженность светской беседой.

Три года назад он женился на хорватском манекенщике, но брак пошел прахом после того, как тот изменил Гарри, забрал половину его имущества и сбежал со звездой подтанцовки у какой-то поп-звезды.

Гарри резко повернул голову в сторону мамы.

– О, знаешь. Играю на поле.

– Надеюсь, на этот раз с брачным контрактом в целости и сохранности, – пробормотал я.

Папа фыркнул. Мы обменялись усмешками вполголоса.

– Вон. – Мама усмехнулась.

– Ты не должна была этого слышать.

– Ты не должен был этого говорить.

Папа перестал проявлять какой-либо интерес к разговору и начал открыто отвечать на электронные письма на своем телефоне.

Гарри постучал пальцем по колену и поиграл галстуком.

– Ленора опустошена тем, что не прошла стажировку.

Я ухмыльнулся в свой бокал. Удивительно, как она до сих пор не поняла – почему она не прошла, в отличие от меня. Она не казалась мне совершенно глупой. Возможно, немного медлительной.

И очень раздражающей.

– Я услышал это от ее отца прямо перед приездом. Он просто раздавлен. Очень надеюсь, что она согласится стать твоей ассистенткой, – продолжил Гарри.

Мои глаза метнулись вверх.

– Было бы глупостью, если бы она не сделала этого, – выпалил я первые настоящие слова, адресованные именно ему.

Его грудь заметно дрогнула под накрахмаленной, светло-голубой рубашкой. Он выдохнул с облегчением, как будто ждал от меня какого-то участия, чтобы доказать родителям, что мы в хороших отношениях.

– Она гордая девушка.

– Гордость всего лишь синоним глупости. Она оставляет место для ошибок, – возразил я.

– Мы все совершаем ошибки, – сказал он.

Я вежливо улыбнулся.

– Говори за себя.

Наступила тишина, прежде чем он продолжил.

– Она считала, что заслужила это место. И, по мнению Альмы, так оно и было. – Фэрхерст откинулся на спинку кресла и уставился на меня.

Он пытался вывести меня из себя? Наедине, и только себе самому, я мог признаться, что Ленора на самом деле не была совсем уж бездарной. Ее искусство было немного сумасшедшим, что, очевидно, говорило о моей неуравновешенности. Множество черепов, монстров, драконов, младенцев, ползающих на паучьих лапках, и мертвых лошадей создали ее маленькие руки. Ее разум был увлекательным местом, если не учитывать одну вещь, которую она там хранила – особое воспоминание обо мне, – которое я хотел стереть.

– Кого, твою мать, это волнует? Вы с Эдгаром не согласились. – Я зевнул.

И у Эдгара, и у Гарри была причина отдать меня на стажировку. Это не имело ничего общего с моим невероятным талантом.

В каком-то смысле я жалел Ленору. У нее не было недостатка в таланте, навыках или дисциплине. Чего ей не хватало, так это смелости, лжи и хитрого ума.

– Правильно. – Гарри потер подбородок. Он бы выбрал ее, если бы мог.

И Эдгар тоже.

– Обсуждать, кто не прошел стажировку, и рассказывать о ее реакции на своего оппонента – пустая трата времени и манер, – многозначительно сказал мой отец, скрестив ноги в своем имперском кресле и отложив телефон в сторону.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация