– Совершенно. – Я засунул кулаки в карманы, абсолютно спокойный. Я принял его угрозу равнодушно – это было не обязательно, не потому что я не планировал причинять ей боль, а потому, что я не рассчитывал получить работу художника. Я лепил, так как мне это нравилось. Я мог бы работать кровельщиком и быть совершенно счастливым.
Он покачал головой.
– Головы непропорциональны. Композиция кажется неправильной. Возможно, тебе придется начинать с нуля.
– В задницу это.
– Следи за своим языком. И, как я уже сказал, ты мог бы. Это не соответствует тому, что я привык от тебя ожидать. Ты вложил в это свое мастерство, но где же остальное? Тебе нужно вложить свое сердце в этот кусок камня.
У меня нет сердца.
– Работаю над этим, – сказала я вместо этого, игнорируя тот факт, что он был прав.
Я стал небрежным не потому, что мне не хватало таланта или техники, а потому, что смотреть на эту статую было тяжело, и отдать ей должное было почти невозможно. Наверху воздух был разрежен. Чем более успешным ты был, тем более удушающими становились ожидания от твоей работы – еще одна причина, по которой художники были всегда подавлены.
Его глаза блуждали по скульптуре. Мне казалось, что он разрывает мне внутренности, тычет в мои органы.
Он покачал головой.
– Работай усерднее. Соединись с этой частью, – пророкотал он, его голос был таким же сильным, как и его тело. – Профессор Фэрхерст ищет тебя. Он наверху. О, и Вон?
Я повернулся к нему, чувствуя себя как на иголках.
– Ты испортил эту скульптуру и заставил меня пожалеть о том, что я дал тебе эту стажировку. Уверяю тебя, папочка Спенсер не спасет тебя на этот раз.
Это был не первый раз, когда кто-то угрожал, что моя фамилия не избавит меня от неприятностей.
Но это был первый раз, когда я поверил в это.
* * *
Без стука я толкнул дверь кабинета Гарри и прислонился к косяку, когда понял, на что наткнулся. У него был парень – по-моему, студент – согнувшийся, упершийся локтями в подоконник, со спущенными штанами, его молочно-белая задница висела в воздухе. Гарри сидел на краю стола с расстегнутыми брюками и поглаживал себя, наслаждаясь видом.
Заскучав, я достал телефон и проверил время, насвистывая песню «Убей Билла».
– Черт, – простонал Гарри, когда услышал меня, неторопливо засовывая свой наполовину отвисший член обратно в штаны, как будто я прервал его трапезу или что-то в этом роде.
Подросток у окна выпрямил спину и вздрогнул с удивленным визгом.
Я зевнул.
– Пожалуйста. Не останавливайтесь из-за меня. Вы так чертовски мило смотритесь вместе.
– Правда? – Молодой парень посмотрел на меня огромными зелеными глазами, вставая и нащупывая свои джинсы.
Мое имя в этом месте было на слуху из-за моей летней сессии, и такое кислое лицо, как у меня, было трудно не заметить. Он знал, кто я такой.
– Нет, – бесстрастно сказал я, входя. – А теперь убирайся отсюда и закрой за собой дверь.
Он так и сделал, все еще натягивая джинсы, когда закрывал дверь. Я повернулся к Гарри, который устроился за своим столом и разгладил рубашку, притворяясь, что соблюдает приличия.
– Хорошая поездка, – продолжая стоять, прокомментировал я.
– Прошу прощения?
– Ты вроде как катаешься на нем. – Я ткнул большим пальцем через плечо в сторону двери.
– А, это. – Он махнул пальцем в сторону двери, прочищая горло. – Он выпускник. Две недели назад исполнилось восемнадцать. Я даже не прикоснулся к нему…
– Поверь мне, – оборвал я его. – Меня это не заботит.
– Да. Верно. Так что… – Он схватил огромную папку на своем столе, пролистал ее. Он прекратил то, что делал, почесывая розовое ухо, и посмотрел вверх, открыв рот, прежде чем нахмуриться. – Господи, что там произошло? – Он указал на мою шею. – Любовный укус? – Он принюхался.
– Не порть особый момент таким грязным словом, как любовь. – Я насмешливо улыбнулся. – Почему я здесь, Гарри?
– Это касается Ленни. Хотел убедиться, что ты не был слишком суров с ней.
Нет, он этого не сделал. Ему было насрать на всех, кроме самого себя. Я достал свою «Зиппо» из заднего кармана и щелкнул ей. Я сказал Эдгару то, что мне нужно было сказать для того, чтобы получить работу, и тот передал Гарри, но ни одна часть меня даже слегка не сочувствовала ей.
Гарри тяжело вздохнул.
– У нас проблема.
Я снова взглянул на часы. Уже пропустил ужин, но я не волновался. Мама набила мини-холодильник в моей комнате какой-то нездоровой фигней.
– Это касается твоей матери.
Мои глаза резко поднялись.
– Слушаю.
– Как ты, возможно, знаешь, несколько недель назад она предложила мне стать партнером в ее галерее в Лос-Анджелесе. Это очень успешная галерея, поэтому с большим сожалением я буду вынужден сказать «нет».
Я моргнул, пристально глядя на него.
– Пожалуйста, скажи мне, почему меня это должно беспокоить, потому что я пытаюсь отсеять все причины, которые мне нужны, чтобы ты решил рассказать об этой скучной истории.
– Причина, по которой я не могу, по чистой совести, стать партнером в галерее, является чисто юридической. – Он откинулся на спинку своего исполнительного кресла, самодовольная улыбка тронула его губы. – Твоя мать, за отсутствием дипломатических формулировок, занимается контрабандой наркотиков.
– Ты что, блин, под кайфом? – Мои брови взлетели вверх.
Я знал свою мать. Она была самым честным человеком и никогда в своей жизни не нарушала закон. Кроме того, она была единственной святой в Тодос-Сантосе, она не нуждалась в контрабанде наркотиков. У нее было больше денег, чем у самих Виндзоров
[44]. Она ежегодно жертвовала миллионы на благотворительность, только чтобы избавиться от зеленых.
– Мои картины попали в Лос-Анджелес благодаря сотням килограммов чистейшего порошка, ввезенных в Соединенные Штаты под полотнами, в присланных ею ящиках со всего мира. Очень жаль. Высокое положение в обществе, а занимается таким позорным делом. Скажи мне, Вон, сколько лет тюрьмы можно получить за эту кучу порошка? В Калифорнии? Думаю, что мы, возможно, говорим о пятидесяти-шестидесяти годах. – Он хмыкнул, постукивая длинными тощими пальцами по столу. – Возможно, даже больше, если они захотят сделать из нее пример для общества. О, ФБР и окружной прокурор будут заниматься делом Эмилии ЛеБлан-Спенсер. Какая легкая добыча, не так ли? Прекрасная возможность разорвать связи между Спенсерами и местной полицией, которая подчиняется каждому вашему капризу. И у твоего отца есть изрядная доля врагов, которые пошли бы на многое, чтобы увидеть, как его возлюбленную выбросят на помойку.
