– В этом нет ничего плохого, все в порядке, но я не гей.
Он моргнул, ничего не говоря.
– Почему, черт возьми, ты так думаешь?
– Ты не большой фанат другого пола.
– Я не большой фанат человеческой расы.
– Я тоже. Но есть еще твоя мать. Я ее самый преданный фанат.
– Не шути о сексе с фанатками, – резко предупредил я. – Мне нравятся девушки.
Папа покачал головой.
– Не настолько, чтобы приводить их домой.
– В задней части моего грузовика так же удобно, и мамы там нет, чтобы предложить печенье. – Я почувствовал, как напряглась моя челюсть.
Его челюсть тоже дергалась. Мы были слишком похожи. Иногда мне казалось, что я ничего не получил от своей матери, но это было не так. Я унаследовал ее художественный талант. Папа не мог провести прямую линию с помощью линейки и моральной поддержки целого стадиона.
– Публичный минет – это твой способ что-то доказать? – Он нахмурился.
Какого хрена? У меня кончалось терпение. Не хочу говорить об этом. Не по этой причине я проделал весь путь от замка Карлайл до прямой кишки Беркшира пешком.
– Да. Это чтобы доказать, что мне плевать на взаимность, – невозмутимо ответил я. – Теперь мы можем продолжить?
– Осторожно, – ухмыльнулся он, похоже, довольный моей низкой терпимостью ко всякому дерьму. – И да. Значит, у кого-то есть что-то на тебя.
На маму.
– Вроде того.
– Насколько все плохо?
Я на мгновение задумался об этом.
– Представь наихудший из возможных сценариев, а затем продолжай.
– Можно попасть в тюрьму?
Я кивнул.
– В двузначных цифрах. Но не спрашивай, потому что я не скажу.
Он приподнял бровь.
Не спрашивай, не говори.
– Черт, папа, я обещаю, что если бы мне нравились члены, ты бы первым узнал об этом. В ненужных подробностях, просто чтобы нам обоим стало неловко.
– Я могу это исправить. – Он скрестил ноги и наклонился вперед, чтобы поймать мой взгляд. – Я управляю законным бизнесом, но когда возникает необходимость испачкаться, у меня есть свои способы. Назови мне их имена. Адрес тоже, если он у тебя есть. Хотя достаточно имени и фотографии.
Я покачал головой. Если бы он узнал, что это Гарри, это сорвало бы мое прикрытие и разрушило планы.
– Я здесь не за решением проблемы, а просто за советом.
Он секунду изучал мое лицо, сердито глядя на меня.
– Ты говоришь мне, что на кону твоя свобода, и думаешь, что я не позабочусь об этом сам?
– Именно это я и говорю.
– Дай мне поблажку, сынок.
Я заметил, что он не спросил меня, что я сделал. Это заставило мое сердце сильнее забиться в груди, и мне стало чертовски неловко.
Я покачал головой.
– Прости.
Он взял бокал, зажав его в руке так, что побелели костяшки пальцев.
– Я назову тебе имя моего человека. Ты можешь связаться с ним сам.
– Ты попросишь его раскрыть информацию. – Настала моя очередь скрестить ноги.
– Черт возьми, я так и сделаю. Ты мой сын, и твоя беда – моя беда.
– Не в этот раз.
Мы оба вскочили одновременно, хмуро глядя друг на друга, сжав кулаки.
Его бокал разбился об пол между нами, все еще наполовину полный. Наш язык тела отражался, как в зеркале. Папа первым сел обратно, делая успокаивающий вдох.
– Отлично. Он сделает это приоритетом. Я сам об этом позабочусь. Но если дерьмо выйдет из-под контроля, я ожидаю, что ты скажешь мне.
– Мне нужно твое слово. – Я остался стоять, глядя на него сверху вниз. – Что ты не будешь пытаться выяснить, кто этот человек.
Он слегка кивнул мне.
– В письменном виде.
Он ухмыльнулся.
– Ты хочешь, чтобы я подписал обязательный контракт, предоставил тебе доступ к моему человеку, заплатил за это сомнительное удовольствие, но не задавал никаких вопросов о твоем ублюдке?
– Как всегда остроумно, пап.
– Ну, будь я проклят. – Он рассмеялся. – Ты мой сын.
– А разве были какие-то сомнения?
Мама вошла как по команде, сжимая коричневый пакет с сельдереем и морковью, выглядывающими наружу. Папа встал. Он поцеловал ее в губы и взял у нее сумку, положив ее на кухонный стол открытой планировки, и я обнял ее, целуя в лоб.
– Если бы были сомнения, были бы жертвы. – Папа начал разгружать ее продукты.
Они снова поцеловались. Мерзость. Я был готов к тому, что они вернутся в Америку и оставят меня разбираться со своим бардаком без их «Семейки Брейди»
[46] на заднем плане.
– Вон! – Мама выскользнула из туфель, облизала большой палец и потерла им мою скулу, чтобы убрать следы каменной пыли, как будто мне было пять лет. – Я столкнулась с Гарри, когда наполняла твой холодильник в Карлайле. Он сказал, что ты пропустил ужин. Останься. Я готовлю запеканку.
– Не голоден, – сказал я, проверяя время на своем телефоне. Черт. Уже девять вечера.
– Чепуха! Это быстро. – Мама бросилась к стойке, чтобы вымыть руки и порезать овощи.
– Я подвезу его, – вмешался папа. – У парня и так достаточно мозолей на руках. Может, если его ноги не будут так сильно разбиты, он наконец-то сможет забить
[47].
Мама засмеялась и шлепнула папу по груди, а он притворился, что слегка кусает ее за подбородок. Гадость самого высшего уровня. Если они собирались забить первую базу
[48] передо мной, я бы отвечал не за один мешок для трупов на этом острове.
Папа взял ключи от арендованного им «Рендж Ровера», и мы направились к двери. Десять минут езды прошли в полной тишине. Припарковавшись в засыпанном гравием тупике замка Карлайл, он заглушил двигатель и достал из кармана телефон.
– Его зовут Трой Бреннан. Живет в Бостоне, так что есть разница во времени. У него лучшие IT-специалисты в штате. Но тебе придется дать мне двадцать четыре часа, прежде чем ты свяжешься с ним. Сначала мне нужно проинструктировать его. – Он провел пальцем по экрану, и на моем телефоне появилось имя контакта.
– Понял, – сказал я.
– Я говорю твоей матери, что мы уезжаем завтра утром.
