Я сглотнула. Рафф был прав. Вон сейчас держался в стороне. Но в то же время мой друг ошибался.
Потому что Вон определенно вернется. На этой неделе, на следующей или через несколько лет.
Будет он лежать в кровавой ванне или однажды ночью склонится надо мной. По какой-то причине его потребность находиться рядом была сильнее, чем он сам.
Мне придется подождать. Считать минуты.
Если он действительно хочет меня, то придет сюда снова.
И я буду ждать.
Полностью заряженная и готовая к ответному выстрелу.
Глава 18
Вон
Он приходил к ней в комнату каждую ночь.
Не то чтобы я следил за ними или что-то в этом роде.
Я просто находился по соседству, когда это случалось.
И под «по соседству» я имею в виду, что прятался в коридоре недалеко от ее комнаты.
И под «прятался в коридоре» я подразумеваю, что мне явно не помешает профессиональная помощь психолога, чье-нибудь вмешательство и вообще хоть намек на свою личную жизнь. Я обнаружил, что стою за статуей Луизы Буржуа по несколько часов в день, ожидая Ленору, как какой-то бешеный фанат Джастина Бибера.
Конечно, у меня имелись на то свои причины. Во-первых, Ленора стала единственной, кто напомнил мне о существовании понятия «влюбленность», независимо от того, насколько я презирал это слово (или девушек). Во-вторых, я стал чувствовать себя собственником по отношению к ней, особенно теперь, когда она раздвинула ноги перед Рафферти Поупом, который, согласно слухам в Карлайле, работал над чертовски хорошей картиной.
Самое жалкое было то, что я хотел увидеть ее.
Ленора не хотела меня видеть. Но я, как известно, был совершенно не заинтересован в том, чего хотели люди. Я бы пришел к ней раньше, но не сделал этого, просто потому что меня не было в замке Карлайл.
Вскоре после того, как я навестил своего маленького друга Гарри Фэрхерста, я оставил на столе Эдгара Асталиса письмо, в котором сообщал ему, что меня не будет до конца недели и я отлучаюсь на поиски вдохновения. Это, конечно, была чушь с большой буквы. Мне не нужно было вдохновение. Моя работа была почти закончена на несколько месяцев раньше запланированного срока, и, безусловно, это была самая близкая к совершенству вещь, которую я когда-либо создавал.
Что мне было нужно, так это выиграть время, пока я не полу деньги, которые Джейми выделил из моего трастового фонда. У меня было очень четкое представление о том, как я хотел использовать свое отсутствие в замке, также было важно, чтобы Фэрхерст считал, что в течение этого периода времени меня невозможно отследить.
Кроме того, мне следовало залечь на дно на случай, если парни в форме нанесут визит в замок Карлайл после того, что я провернул с любовником Фэрхерста. В последующие дни никто не подавал заявлений, но жизнь любила удивлять меня, особенно когда речь шла о Фэрхерсте.
Гарри не сообщал ни о каких пропавших вещах из своего дома. Должно быть, он ждал нашего давно назревшего разговора или разрабатывал какой-то план.
Теперь, когда я сделал то, что должен был, я хотел немного помучить Гарри, дав ему время понервничать до понедельника. Но находиться так долго от Леноры на расстоянии оказалось сложнее, чем я думал, поэтому сегодня – в пятницу – нам придется с ним встретиться.
Первым делом с утра я без стука распахнул дверь в кабинет Фэрхерста, направился прямо к столу и уселся в его кресло. В руке я держал чашку дымящегося кофе – вторую чашку за сегодня, первую каждое утро я оставлял рядом с комнатой Лен, но все же она ничего не заслуживала от меня.
Устроившись поудобнее, я достал сигарету и засунул ее в уголок рта. Технически в Великобритании это считалось незаконным, но мне было плевать. Я мог бы наложить кучу на стол Гарри, и он бы ничего не сделал. Фэрхерст знал, что я держу его за яйца.
Он вошел в кабинет, разговаривая по телефону. Когда Гарри заметил меня, он извинился перед человеком, с которым разговаривал, повесил трубку и бросил телефон на стол. Я положил ноги на его письменный стол, скрестив их. Откинувшись назад, я наслаждался видом бледнолицего Фэрхерста, ожидающего объяснений.
Я уставился на него с дьявольской ухмылкой.
Наконец, он наклонился вперед, сцепив пальцы вместе, в попытке выдать себя за ответственного, рационального человека, которым он не был.
– Как? – Его лицо исказилось от отвращения.
По крайней мере, я оценил его стремление к знаниям. Я лишил его рычагов давления, уничтожил его ложные улики, обоссал весь его дом – в прямом смысле – и украл его ценности. А он спрашивает меня, как я это сделал.
Однако любопытство было тщеславием. Мы хотели знать некоторые вещи, чтобы иметь возможность их контролировать.
– Следующий вопрос.
– Что заставляет тебя думать, что Доминик Мейплз не будет выдвигать обвинения? Я буду только рад подтвердить, что это ты стоял за той шуткой в моей гардеробной.
– А я буду рад объяснить, почему сделал это. И, кстати, я уверен, что ты будешь держать рот на замке ради своего любовника.
Гарри захлопнул рот, стиснув челюсти. Я стряхнул пепел на пол и оглянулся по сторонам. Это был прекрасный кабинет, перед столом висела одна из его картин.
– Никаких файлов. Никакого ноутбука. Никакой камеры. Никаких рычагов давления. – Перечисляя, я загибал пальцы. – Не хотел бы я оказаться на твоем месте, Гарри. Часть тебя, вероятно, хотела бы, чтобы ты осуществил свой замысел и поимел мою мать, прежде чем я смогу что-то сделать. Знаешь, я никогда не расскажу ей о твоем идиотском плане. Ее сердце не заслуживает того, чтобы его разбивали. Ты ей действительно нравишься.
Черт возьми, мама.
Он отвел взгляд, вероятно, обдумывая свой следующий шаг. Мои ноги сейчас находились на уровне его уродской головы, но он все равно без усилий мог прочитать торжествующее выражение на моем лице.
– Полагаю, ты пришел сюда, чтобы изложить свои требования. Ты же знаешь, что я буду сотрудничать. Не забывай, что благодаря мне ты получил стажировку.
Он пытался мне что-то предложить, потому что я его шантажировал.
Я пожал плечами.
– Все, что ты можешь дать, меня не интересует.
– Действительно? – Он приподнял одну бровь, выпрямляясь. – Ты был бы удивлен. Деньги, секс и власть говорят сами за себя. Я предлагаю все перечисленное в большом количестве.
– Между богами и смертными не может быть сделок. Ты встанешь передо мной на колени, и, как мы оба хорошо знаем, тебе это чертовски понравится.
Я встал с кресла. Гарри оценивающе посмотрел мне в лицо, воздерживаясь от каких-либо движений. Я оставался спокойным, непреклонным и безмятежным. Он обогнул свой стол и встал передо мной, затем начал опускаться на землю – акт доброй воли.
