– Чего ты стыдишься, Вон?
Я усмехнулся. Это не имело значения.
Она встала и подошла ко мне, обхватила мое лицо своими крошечными руками. Это почти напоминало материнский жест.
– Ты прекрасен. – Она поцеловала меня в кончик носа, закрыв глаза. – Такой красивый, – прошептала она.
По ее щеке скатилась слеза. Я не понимал, что происходит, и все же почему-то не удивился, когда она заплакала. Мне просто, твою ж мать, не хотелось этого видеть.
Я обнял ее, пытаясь утешить, потому что она… что? Пожалела меня? Ох, черт, это ужасно, но, очевидно, я зашел так далеко только для того, чтобы оказаться внутри нее. Мой план был так близок к исполнению.
Но я не мог его осуществить.
И не из-за недостатка попыток.
Мы обнимались – я стоял голый, а она поливала слезами мое плечо – казалось, минут десять, прежде чем она отстранилась и поцеловала меня в губы.
– Спасибо, – сказала она.
– За что?
– За то, что позволил себе единственный раз побыть беззащитным мальчиком. И за то, что позволил мне увидеть это.
* * *
Внизу, в своем подвале, я закурил сигарету и передал ей одну из двух банок пива, которые взял из холодильника Гарри. Он все еще лежал в больнице, его перевели в отделение в центре Лондона, так что пить пиво здесь, ему не светило в ближайшем будущем.
Лен открыла банку и поднесла ее к губам, не делая ни глотка. Ее глаза блуждали по темному, холодному помещению.
– Это идеальное место для тебя, – сказала она.
– И это говорит вампирша. – Я ответил ей, держа во рту сигарету, и бросил свою зажигалку Zippo на скамейку рядом с ней. Эта скамейка была сделана из мощеного камня. Средневековье, черт возьми. Моя скульптура, теперь почти полностью готовая, стояла в центре комнаты и была накрыта двумя простынями, так что Ленора не могла ее видеть.
– Ты пригласил меня войти.
– Как обычно, – серьезно сказал я. – Будь умнее и в следующий раз откажись.
Она ухмыльнулась, ставя свое пиво на стол. Я сел рядом с ней, чувствуя себя на грани. Я подавил желание потереть бедра, как делала мама, когда нервничала, пригвоздив свои руки к скамье.
– Почему ты не пьешь? – обычный светский разговор. Я начал вести светскую беседу. Удивительно.
– Потому что я чуть не умерла в свой день рождения от алкогольного отравления.
– Точно. – Я подтолкнул банку пива в ее сторону.
Она внимательно изучала мое лицо, затем так быстро допила пиво, что я подумал, мне это показалось. Ленора откинулась на спинку стула, уставившись на накрытую статую.
– Я знаю, что ты не собираешься показывать ее мне, и я согласна с этим. Потому что придет время, и я увижу ее в Тейт Модерн. Знаешь, Вон, мы не можем скучать по чему-то, пока не потеряем это навсегда.
Она больше не говорила о моей скульптуре, и мы оба это знали.
– Ты скучаешь по ней, – сказал я. Черт, да.
Она кивнула.
– Каждый день. Потерять ее было хуже, чем потерять руку или ногу. Я пообещала себе никогда больше так не привязываться. Это опасно, понимаешь? Лучше держать людей на расстоянии вытянутой руки.
– Ты уже это сделала. – Я облизнул губы. – Привязалась, я имею в виду.
– Нет, неправда, – запротестовала она, но ее лицо покраснело.
– Так ты просто случайно выпила мою кровь? Позволила вылизать себя, когда я лежал, прикованный наручниками к твоей кровати? Для чего ты это делала? – Я ухмыльнулся. – Ты либо привязалась ко мне, либо по-настоящему свихнулась. Выбор за тобой, Хорошая Девочка.
– Ни то, ни другое. Я просто обычная девушка, с нормальными потребностями. – Она вздернула подбородок. – Ты издевался надо мной в старшей школе, и поэтому да, в один безумный момент я выпила твою кровь. В другом случае я хотела, чтобы Поуп сделал это. Поэтому это ничего не значит, Вон. Я не сумасшедшая.
Я фыркнул.
– Черт бы тебя побрал. Тебя бы здесь не было, если бы ты была нормальной.
– Потому что я бы и близко не подошла к твоей берлоге? – Она склонила голову набок, схватила мое недопитое пиво и сделала глоток.
– Потому что ты добровольно не пришла бы ко мне, – огрызнулся я. Во всяком случае, не после всего, что она знала обо мне.
Я поднял с пола стамеску, зацепил бретельку ее топа и медленно потянул ее, зная, что могу порвать ткань в любой момент, если прижму к ней заостренный кончик.
– Я нормальная. – Она облизнула губы, глядя на свои руки. Ее набухшие соски было видно сквозь топ. Ленора свела ноги вместе, отказываясь смотреть мне в глаза.
Не-а.
– Конечно, так и есть. Ты не любишь кровь, – поддразнил я ее.
Превосходная лгунья. К счастью, я не возражал против небольшого обмана. Люди были одержимы правдой, будто они, черт подери, могли ее принять. Что касается меня, то мне нравились грязные игры, где я мог все контролировать.
Она покачала головой, все еще разглядывая лезвие в моей руке.
Я отвел стамеску от Леноры и приложил ее к верхней части своего запястья, а затем, даже не дрогнув, сделал неглубокий горизонтальный разрез. Лен слегка вздохнула, ее дыхание участилось. Я ухмыльнулся, вставая так, чтобы расположиться между ее ног, и поднося свое раненое запястье к ее лицу.
– Это тебя не заводит?
– Нет. – Но я не поверил ее ответу, потому что голос прозвучал хрипло от желания.
– А если я сделаю так? – Я прижал заостренную часть стамески к одному из ее затвердевших сосков через рубашку. Это было так возбуждающе, что она ничего не могла с собой поделать. Ленора закрыла глаза, и стон сорвался с ее прелестных розовых губ. Я провел лезвием вокруг ее соска, наблюдая, как она дрожит.
– Нет. – Она зажмурилась, тяжело дыша. – Нет.
– Ты всегда можешь уйти, – бросил я с вызовом, зная, что она этого не сделает. Не сможет. Каждая наша встреча, начиная с самого детства, вела к этому моменту. Мы наконец-то показали друг другу наши темные стороны – мрачный, извращенный карнавал наших душ, на который никого никогда не приглашали.
Это был золотой билет, лично врученный нашим собственным Вилли Вонка
[54]. Мы… наедине. Где нас никто не сможет найти.
Она видела это так же ясно, как и я.
– Пошел ты, Вон. – Ее голос задрожал.
Уже в третий раз она говорила мне эти слова.
И каждый раз у меня был подготовлен новый ответ.
– С радостью, Хорошая Девочка.
