Двадцать километров по лесистой пойме узкой извилистой речки разведчики преодолели в общей сложности за шесть часов.
– «Зволень», – глядя в бинокль, прочитал Васильков дорожный указатель. – Прибыли, товарищи. Можно сказать, по расписанию. Отдыхаем до наступления темноты. В двадцать три ноль-ноль идем в город…
* * *
Немецкие штабисты облюбовали для себя старинное здание трехэтажного отеля, расположенного на пересечении двух центральных улиц.
Разведгруппа подобралась к нему с северо-востока по короткому и тихому проулку, берущему начало у католического храма.
К одиннадцати вечера польский Зволень погрузился в жуткую темень. Электричества не было даже в центре маленького городка, для освещения бывшего отеля немцы использовали генератор, монотонно гудевший в кузове грузового автомобиля.
Обосновавшись на пустыре через дорогу, разведчики принялись наблюдать за объектом и довольно быстро нашли рядом со штабом нечто похожее на кабинет дантиста с сохранившейся над дверью вывеской. Несколько окон в штабе светились слабым желтоватым светом. Видно, кто-то из штабных продолжал работать, или в этих комнатах устраивались на ночлег высшие чины.
Изредка по улице проезжали мотоциклисты и бронеавтомобили. До прихода фрицев в этот сонный городишко он засыпал не позже десяти вечера. А с размещением немецкого корпуса жизнь здесь, похоже, продолжалась и ночью.
У входа в штаб стояло несколько легковых и грузовых автомобилей, рядом с которыми прогуливался часовой. Кроме него, по центру города курсировали вооруженные патрули. Меры предосторожности, предпринятые командованием корпуса, излишними не казались – линия фронта проходила всего в двенадцати-пятнадцати километрах к востоку от Зволеня.
– Могу шумнуть в сторонке, командир, – шепотом предложил старшина Петренко.
– Чтобы отвлечь патрульных?
– Точно. А вы угомоните часового и освободите нашего майора.
«Заманчиво. Если быстро управиться, должно получиться, – оценивал шансы Васильков. – Тут всего делов-то: завалить часового, сбить с двери замок, вытащить Сорокина и отойти с ним к костелу. А что? Идеальная схема! Все будут довольны».
– Возьми с собой кого-нибудь из ребят и действуй, – приказал он. – Обеспечь нам три минуты на все про все. Встречаемся у костела.
– Понял…
* * *
Через несколько минут в соседнем квартале, метрах в двухстах от штаба, бабахнула граната. Следом протрещала очередь.
Это был сигнал к началу операции. Два притаившихся за автомобилями разведчика одновременно выскочили к часовому. Тот замешкался, сдергивая с плеча винтовку, этой секунды хватило, чтоб всадить в его грудь нож.
Одна пара, присев у переднего колеса немецкой легковушки, глядела на юго-восток, другая контролировала запад. Васильков и рядовой Ярцев воевали с висячим замком на двери бывшего кабинета дантиста.
Ярцев был единственным из разведчиков, таскавшим за линию фронта тяжеленный и неудобный «ППШ». Товарищи посмеивались: «На кой он тебе сдался? Возьми лучше «немца» или наш «ППС»! Они и полегче, и понадежнее…» Ярцев скромно улыбался в ответ, но не расставался со своим «папашей».
И вот, в кои-то веки, автомат с массивным деревянным прикладом пригодился.
Трижды долбанув им по изогнутой дужке, Ярцев сбил замок и рывком распахнул дверь.
– Сорокин! – заглянул в темноту Васильков. – Майор Сорокин!
– Я здесь, – послышался испуганный голос.
В темном проеме появилась знакомая фигура.
– А вы кто, ребята?
Сашке доводилось встречаться с начальником связи дивизии, его внешность он неплохо запомнил. Под замком в бывшем кабинете дантиста и в самом деле сидел Сорокин. Только поникший, в измятой форме, без фуражки, погон, портупеи и личного оружия.
– Свои – не видишь? Быстро на выход! – скомандовал Сашка. – Держись за нами. Не отставай…
Озираясь по сторонам, разведчики перебежали через дорогу и нырнули в узкий проулок, упиравшийся в костел. Туда же со всех концов квартала потянулись и другие бойцы…
В целом операция по освобождению майора Сорокина прошла успешно. Правда, у католического храма, пока дожидались остальных, пришлось немного поволноваться.
– Целы? – встретил их Васильков.
– Как новенькие! – отрапортовал запыхавшийся старшина.
– Сорокин, держись в середине группы. Старшина – замыкающий. За мной…
* * *
Отбежав от городка на приличное расстояние, перешли на шаг. По такой темноте немудрено налететь на овраг и переломать себе ноги. Ночка выдалась темной, но фонарей не запалишь – немчура приметит, откроет огонь.
Первую пару километров протопали по-над оврагами в быстром темпе. Автомобильного движения на петлявшей рядом грунтовке не было, и разведчики чувствовали себя в безопасности. Дальше пришлось сбавить скорость – не привыкший к подобным марш-броскам Сорокин натер ноги, стал прихрамывать. Каждая последующая сотня метров давалась ему все труднее и труднее.
– Я бы еще понял, если бы фрицы его разули, – шепотом возмущался старшина. – В сапогах же идет! В своих родных сапогах! Как в них можно сбить ноги?
Чтобы не пришлось потом нести связиста на руках, Сашка приказал остановиться и организовать короткий привал.
Сорокин присел на траву, стянул сапоги, под которыми оказались тонкие носки.
– Между штабных палаток, товарищ майор, в таком недоразумении порхать нужно, – проворчал старшина, роясь в своем вещмешке. – А по немецким тылам лучше ходить вот в этом.
Запасливый и хозяйственный Петренко достал из своего вещмешка пару новых портянок и протянул их связисту.
– Не забыли, как мотать-то?
– Помню.
– Вот и мотайте. А носочки свои в овражек забросьте. Они при долгой ходьбе по влажной стопе сползают и в комок сбиваются. Ходить потом никак невозможно…
Едва Сорокин справился с одной портянкой, как один из разведчиков подал сигнал тревоги. Со стороны Зволеня по грунтовке ехали немцы.
– Целая колонна чешет! – присвистнул старшина. – Поспешайте, товарищ майор! Тикать нам надо…
Колонна состояла из грузовиков, бронеавтомобилей и мотоциклов. Всего мимо нырнувших в овраг разведчиков промчалось не менее двадцати единиц различной техники.
– Куда же их понесло-то посреди ночи? – недоумевал Петренко.
– По нашу душу, старшина. По нашу, – вздохнул Васильков.
– Как это «по нашу»?! А чего же они мимо-то?
– Скоро увидишь…
В правоте ротного старшина убедился довольно скоро, когда позади в ночной мгле появились десятки светящихся точек, растянувшихся на добрый километр.
