Двух других бандитов Иван посчитал на этом свете лишними и продырявил обоим головы. Он разрядил в бандитов весь магазин и по старой фронтовой привычке уже снаряжал его новыми патронами. Оружие, по его мнению, всегда должно находиться в полной боевой готовности.
– Что, Володарский, навоевался? – Егоров нацепил на его запястья наручники. – Сдается, это было твое последнее дело. Теперь финт со свидетелем не проканает. Пойдешь как миленький по расстрельной статье.
Дед Сафрон не сопротивлялся. Только процедил сквозь зубы:
– Подвел меня Штабист. Эх-х… знал ведь, что не надо связываться с этим отродьем…
* * *
– Район оцеплен! Ваша банда полностью окружена! Предлагаю немедленно бросить оружие и сдаться! – кричал в жестяной рупор милицейский чин. – Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками!..
Больше половины банды полегло. Тела погибших, укрытые брезентом, лежали на сером асфальте аллеи.
Сдав Сафрона сотрудникам НКВД, сыщики вернулись к месту перестрелки.
– Подождем здесь, – Иван остановился под окнами двухэтажного жилого дома. – Там с пистолетами все равно делать нечего…
Схватка понемногу затихала, однако некоторые бандиты не желали сдаваться и отчаянно отстреливались. Правда, таких упрямцев становилось все меньше и меньше.
– Как думаешь, где сейчас Саня? – негромко спросил Иван стоящего рядом Василия. – Он ведь где-то здесь. Сорокин говорил, что они его должны были привезти.
– Отыщется. Был бы живой, – со вздохом ответил Егоров.
– А может, он на хате в Медведково? – предположил Олесь. – Этот гаденыш Сорокин сегодня там не был и ручаться не может. Сейчас закончится канитель, выясним…
Пожилой главарь по фамилии Володарский наотрез оказался отвечать на вопросы. Так и шел, стиснув зубы, пока милиционеры не запихнули его в закрытый автобус.
Наконец оставшиеся в живых бандиты стали сдаваться. С поднятыми руками поднялся сначала один. За ним встал и швырнул на асфальт револьвер второй. Последний вылез из кустов, согнутый пополам. Держась за живот, он сделал несколько нетвердых шагов и упал, уткнувшись лицом в траву…
Иван все сильнее переживал за судьбу пропавшего товарища и курил одну папиросу за другой. Егоров отправил Олеся разузнать о Василькове у сдавшихся бандитов. Сам остался с Иваном.
– Пройдемся, поглядим? – кивнул он в сторону бульвара.
Сыщики прошли полсотни метров, и вдруг Старцев остановился.
– Нет. Лучше тут подождем, – мотнул он головой. – Был бы живой – давно бы появился.
Егоров не был сентиментальным, но в эту минуту не сдержался:
– Ну не убивайся ты так, Вань. Знаешь… смерть ведь предсказуема.
– Как это понимать?
Василий кивнул в сторону лежащих на земле безжизненных тел:
– Кто их загонял насильно в банду? Сами выбрали свой путь. И мы пошли работать в МУР, зная, что будет несладко, что и под пулями придется побегать, и с матерыми бандитами с глазу на глаз якшаться. Так что…
– Предсказуема, да не всегда, – хмуро возразил Старцев. – Мы, Вася, столько с ним прошли и пережили, что порой вспоминать страшно. Десятки раз прощались с жизнью. И десятки раз судьба тащила нас за шкирку, оберегала, значит. Так почему же она сегодня-то отвернулась?..
– Понимаешь… – начал было объяснять Егоров, но осекся на полуслове.
Прищурившись, он посмотрел вдаль и вдруг расплылся в широкой улыбке:
– А ну-ка, глянь туда, – пихнул он локтем поникшего Ивана.
Тот обернулся и поглядел в указанном направлении. А через секунду шумно выдохнул и тоже заулыбался.
От афишной тумбы в их сторону шел Васильков. Неподалеку, раскинув руки, лежало окровавленное тело молодого бандита.
Лицо и ладони Александра были в ссадинах, одежда перепачкана кровью. Он немного прихрамывал и опирался на плечо незнакомого мужика. Из-за светлой рубахи и своеобразно завернутых по локоть рукавов этот мужик смахивал на повара из столовки общепита.
Узнав спешащих навстречу товарищей, Сашка тоже расцвел, поднял руку и радостно помахал им…
