Увидев в квартире соседа Степку, Лиза была слегка ошарашена. Парень ползал по полу на четвереньках и что-то высматривал.
– А ты как сюда попал? – строго спросила Лиза.
Степка резко вскочил, явно запаниковал, потом скроил ехидную улыбочку:
– Так ты тоже их видела?
– Кого?
– Монеты.
– Куда ты их дел?
Только сейчас Лиза заметила в углу пустую шкатулку. А у порога – армейский сидор. Она пнула его ногой и услышала звон металла.
– Послушай, ты все не так поняла! Я не собирался их красть!
– А зачем переложил? – Лиза сделала шаг вперед.
– Потому что их нужно отсюда унести и где-нибудь спрятать. Немцы уже входят в город. Взрывы, вон, совсем рядом. Если мы оставим это золото здесь, оно достанется врагу.
– Я уже вызвала милицию! Скоро они будут здесь и заберут монеты.
– Милицию? – удивился Степан. – Думаешь, им сейчас до твоих монет? Им бы поскорее смотаться отсюда! Пошли, спрячем находку, а там решим, что дальше делать. Лучше всего, конечно, их поделить…
Увидев лицо девушки, Степан поспешил отшутиться:
– Да шучу я, шучу. Пойдем, спрячем рыжье
[35] и укроемся где-нибудь сами, а там посмотрим, что будет.
Лиза засомневалась:
– Думаешь, милиция не приедет?
– Как пить дать! – оживился парень.
В этот момент на улице послышался шум мотора. Лиза подбежала к окну и, стараясь не порезаться об осколки, выглянула во двор.
– Ну вот, а ты говорил!
Степан тоже выглянул во двор. У подъезда остановилась черная «Эмка»
[36], из нее вышли двое в синих милицейских гимнастерках. В этот момент канонада прекратилась, стали слышны одиночные выстрелы и автоматные очереди.
– Совсем близко стреляют, – Лиза вздрогнула. – Неужели немцы?
– А кто же еще? Уже в город вошли!
– А как же наши?
– Отступили. Небось драпают теперь что есть мочи!
Лиза строго посмотрела на Степку и снова высунулась в окно. Милиционеры посмотрели наверх.
– Ты, что ли, наряд вызывала? – крикнул молодой, с погонами лейтенанта.
– Я!
– Спускайся скорее, на соседней улице уже немцы орудуют!
– А наши где?
– Отступили наши! Спускайся, кому говорю!
– Мне на поезд нужно, я к госпиталю приписана…
– Ушел твой поезд! Как только суматоха началась.
Лиза вздрогнула: «Как же так? Теперь ее посчитают дезертиром».
– А как же клад? – не уступала Лиза.
– Какой, к черту, клад? Старье какое-нибудь буржуйское… Спускайся, едем отсюда… – Он недоговорил. Из-за угла с рыком выехал бронетранспортер, выплюнул в «Эмку» две короткие очереди и исчез за поворотом.
Машину тряхнуло, лобовое стекло разлетелось вдребезги, милиционеры пригнулись. Второй милиционер, тоже лейтенант, бросился к водительской двери:
– Степаныча убили! – в отчаянии выкрикнул он, подхватывая уже мертвого водителя.
В этот момент с другой стороны раздался новый рев. Скрежеща гусеницами, во двор въехал танк с черно-белыми крестами. Вслед за ним показались несколько солдат в касках и мышиного цвета форме с винтовками наперевес. Второй милиционер отпрыгнул от убитого товарища, выхватил пистолет и открыл огонь по немецкой пехоте.
– С ума сошел! Бежим! – взвизгнул худощавый, кинулся к подъезду и вдруг схватился за ногу. – Антип, помоги, меня зацепило!
Лиза, позабыв про Степана, бросилась вниз по лестнице. В дверях подъезда она едва не столкнулась со вторым лейтенантом, который тащил худощавого в укрытие. Лиза подхватила раненого, а милиционер, воспользовавшись моментом, снова сделал несколько выстрелов. Лиза увидела, как огромная железная громадина остановилась, ее башня стала медленно поворачиваться в их сторону.
– Ну все. Сейчас бабахнет, – по-детски улыбнувшись, проговорил милиционер.
– Тут дверь в подвал! Скорее!
Лиза рванула худощавого за рукав, второй милиционер кинулся за ними следом. Едва они открыли железную дверь в подвал, раздался страшный грохот. Они кубарем скатились по ступенькам. Лиза подняла голову, и ей показалось, что лестничный проем и часть стены сейчас рухнут прямо на нее.
* * *
Лиза замолчала. Посмотрела на Зверева и грустно усмехнулась:
– Три дня мы просидели в подвале, заваленные обломками лестничного проема. Мы видели в окно, как прошли немцы: как на стене дома напротив повесили флаг со свастикой, видели, как выгоняли людей на улицу. Рана Василия было легкая – обычная царапина, но нога распухла, нам даже нечем было ее промыть. Про Степана и найденные монеты я тогда даже не вспоминала. Главное было – выжить. Воду собирали из подтекающей трубы.
– И как же вы выбрались из-под завала? – спросил Зверев, протягивая Лизе стакан воды.
– Через три дня людей выгнали на разбор завалов. Дверь подвала открылась, в проеме показался очкарик с пухлым ртом. Егор направил на него пистолет.
– Это был Женя Береза?
Лиза кивнула:
– Увидев меня и милиционеров, он сразу понял, в чем дело. Сказал: «Дом напротив, квартира четырнадцать. Я там живу. Приходите ночью. В городе введен комендантский час, не напоритесь на патруль».
У Жени мы прожили неделю, подыскали ребятам новую одежду – милицейскую форму пришлось сжечь. Когда в городе создали биржу труда, всех трудоспособных заставили зарегистрироваться, каждому присвоили личный номер. Немцы заставляли жителей работать на благо Рейха, а всех уклонистов сажали в тюрьму или отправляли в Германию. Потом одна одноклассница Жени достала нам документы.
– Саша Сохно? – уточнил Зверев.
– Саша знала немецкий и устроилась работать на биржу секретарем. Она украла бланки паспортов, и мы смогли жить почти легально. Мы все втроем поселились в брошенном доме.
– А подполье?
– Подполье появилось почти сразу. Секретарем подпольного райкома стал Григорий Пархоменко. Все подпольщики были разделены на ячейки по четыре-пять человек, каждая группа получала от Пархоменко свое задание. Женя и Саша вступили в подполье одними из первых, а когда рана Василия зажила, Женя предложил нам всем троим присоединиться к ним. Так и образовался «Смерч».
– А как же к вам в ячейку затесался Сазонов?
Лиза слегка смутилась:
– Когда трое людей живут вместе и они молоды, невольно возникают взаимные симпатии. Вскоре я поняла, что и Егор, и Василий ко мне неравнодушны. Мне нравился Егор, а Васька меня частенько шокировал своей напористостью и даже грубостью. Мы поговорили, и все решили раз и навсегда. Я сказала, что буду с Егором, и Вася отступил. Спустя какое-то время я поняла, что у меня будет ребенок.
