— Нет, — сказал он, — я бегал наперегонки с черепахой. Как будто ничего сложного, даже дал ей фору. Но каждый раз, когда я догонял ее, она чуть-чуть обгоняла меня. Я как раз собирался догнать ее и опровергнуть парадокс бесконечности, когда споткнулся о золотое яблоко, не убранное Аталантой. И теперь у меня ужасно разболелась лодыжка.
— Как насчет рентгена?
— Рентген, рентген, — пропел хор.
Я пролистал его карточку.
— Ах да, после прививки от кори ваша матушка окунула вас в реку Стикс, и вы стали неуязвимым. Это, кстати, был самый ранний зарегистрированный пример профилактической медицины, и мы собирались окунуть туда всех наших младенцев, но затем статья в журнале The Lancet выявила предположительную связь этой процедуры с аутизмом. Однако, поскольку мать держала вас за лодыжку, именно эта часть ноги оказалась незащищенной. Но это всего лишь растяжение. Отдохните две недели, и чтоб никаких войнушек. А еще, — продолжил я фальшивым замогильным тоном, как Дельфийский оракул, — не подходите близко к Скейским вратам.
Рациональная забота о здоровье — неотъемлемая часть консультации хорошего врача.
Он забеспокоился, очевидно, думая о рабынях.
— А вот угарный секс — это норма, — заверил я его.
— Думаю, могло быть и хуже, док, — выдохнул он с облегчением. — По крайней мере, мать не держала меня за ч…
— Челку, — предвосхитил хор.
Пророк подталкивания
BMJ, 10 марта 2011 г.
— Жизнь несправедлива, — бушевал я. — Почему бог всегда забирает курильщиков первыми?
Я присутствовал на похоронах Джо. Церковь неудобно расположена рядом с нашим медицинским центром, и я обычно скрываюсь из виду, когда процессия осуждающе смотрит на меня.
Но на этот раз моя совесть была чиста: Джо дымил как паровоз, а потом, по космической иронии судьбы, в него попал метеорит.
Но когда Бог действительно явился мне, я был не в восторге.
Высокий, с довольно типичной внешностью представителя европеоидной расы, с длинной белой бородой, он соответствовал всем книжным клише и, что еще хуже, ни капельки не походил на Моргана Фримена. Я шагнул в крылатую колесницу, которой управлял невероятно привлекательный внешне ангел, однако не смог разобрать, мужчина это или женщина.
— Я решил, — сказал Бог, и барабанная дробь раскатилась в воздухе, — быть более активным по части заботы о здоровье. С последствиями курения больше нельзя оттягивать. Краткосрочное удовольствие против наказания в долгосрочной перспективе — с людьми этот выбор очевиден. Поэтому я назначаю это одной из Десяти заповедей, а прелюбодеяние уберу, мы в двадцатом веке живем. Отныне любой, кто курит, получит по голове метеоритом. Считайте это формой божественного Подталкивания.
Согласно теории Подталкивания, положительное подкрепление и непрямое указание влияют на принятие решений, по крайней мере, так же эффективно, как прямые инструкции или принуждение. Сейчас она довольно популярна среди наших коллег из системы общественного здравоохранения, которым просто нравятся разные приемы управления людьми (гораздо больше, чем настоящая медицина).
Раздался раздраженный визг, барабанная дробь резко оборвалась, и ангел уронил с края колесницы барабанную палочку. Он устремился вниз, в облака, едва не сбив американский военный транспортный самолет C-130 «Геркулес».
— Ты будешь моим пророком, — продолжал Бог, — чтобы распространить слово о теории Подталкивании по всему свету.
Я с сомнением посмотрел на других пророков. Они курили кальяны с пеной у рта и мучили язычника.
— Я просто напишу об этом мотивирующий пост в «Фейсбуке» и отправлю несколько твитов, — пообещал я (социальные сети, знаете ли, это отличный способ избежать реальной работы).
Но я начинал разбираться в вопросе пророчества. Как и любой хороший американский телепроповедник, я знал, что тут должно быть что-то и для меня.
— Воистину, Господи, — сказал я, — я хотел бы получить выгоду.
— Идея о семидесяти шести девственницах не должна восприниматься буквально, — ответил он, указывая пальцем на ангела, который соблазнительно наклонился ко мне, но по его манерам по-прежнему нельзя было угадать гендер. — И, — изрек Бог, видя мое замешательство, — я делаю тебя бисексуалом.
— Круто, — сказал я.
Я знаменитый врач, заберите меня отсюда…
BMJ, 19 января 2011 г.
«Меня тоже когда-то обожали», — говорит у Шекспира сэр Эндрю Эгьючик, и благодаря этим самым словам клоун снимает маску, и Шекспир показывает сломленного человека, осознающего свою сокрушительную потерю, — что он испорчен, легкомысленен и неуместен.
«Я тоже когда-то был знаменитостью», — говорю я и тоже чувствую потерю, хотя это не всегда был приятный опыт. На камеру я выгляжу толще, лысина сияет, как маленькая потная луна, а на рекламных фотографиях мембрана стетоскопа зияет белым пятном на уровне промежности и выглядит так, будто у меня расстегнулась ширинка, демонстрируя всем мои труселя.
Но однажды эта чертова пресса…
— Мы планируем снимать новое шоу, знаменитый врач, — обратились ко мне из продюсерской компании. — Вы знаменитость, так почему бы вам не стать наставником участника конкурса?
Моей немедленной реакцией — помимо того, что втайне я чувствовал себя польщенным (мы, знаменитости, глубоко не уверены в себе и поэтому легко поддаемся манипуляциям), — была ярость. Сговор с этим цирком был бы оскорблением нашей древней профессии. Эти знаменитости даже не прошли доврачебный тест на профпригодность (всего за 70 фунтов стерлингов), который показывает, насколько врачи отличаются от простых людей. Ну, знаете, они более этичны и умеют проявить сострадание.
И тут мне в голову пришла волшебная мысль.
— Можно мне Стивена Фрая? — спросил я, ненадолго провалившись в грезы о том, как мы с этим великим человеком ведем научную беседу у камина и, возможно, вместе пишем колонку — забавную пародию, дающую больше пищи для переживаний, чем для ума. В революционной Франции мы могли бы открыть салон.
— Да, хорошая идея, — хихикали они. — Но, если серьезно, мы говорим здесь о псевдознаменитостях, ведущих прогноза погоды, забытых музыкантах, актрисах, которые пытались похудеть, отрезав себе голову, и все они до неприличия жаждут унижения любым способом, как только их фотография появится в таблоидах. Их нужно поддержать. Мы хотим показать все как есть.
— Убедительный аргумент, — признал я. — Потому что, в конце концов, наше призвание — заботиться обо всех, даже о тех, кто полностью заблуждается.
— Да, безусловно, — оживились они. Такая лазейка, очевидно, не приходила им в голову раньше. — Совершенно верно. Эти бедные люди нуждаются в вашей помощи. Абсолютно точно. Это, безусловно, ваш долг как врача. Будете обучать их несколько недель, познакомите их с работой и так далее. А потом — бац! — они делают операцию самостоятельно. И мы все снимаем: забавные инциденты, пациентов, мрущих как мухи, — разные эмоциональные штуки.
