Я уставилась на него:
– Не говори, что ты это сделал.
Он застонал:
– А какой у меня был выбор? Я ее люблю.
– У тебя был выбор: сказать ей, чтобы катилась ко всем чертям.
Джан прерывисто втянул в себя воздух:
– Ты не понимаешь.
– Да пошла Реджина к черту, – вдруг громко сказал Исаак. – Она того не сто́ит.
Джан рывком отстранился от меня:
– Пошел к черту ты, Исаак. Ты всегда ее недолюбливал.
– И не без причины, как мы видим, – сухо откликнулся Исаак.
– Ты можешь так говорить только потому, что понятия не имеешь, каково это – влюбиться.
В глазах Исаака сверкнуло нечто темное. Не проронив ни слова, он развернулся и с полным совком стекла пошел на кухню. Затем оттуда донесся звон и грохот.
Джан тяжело сглотнул.
– Черт. Я урод.
– И еще какой, – согласилась с ним я.
– Спасибо, – проворчал он.
– Но давай честно: у твоей бывшей не все в порядке с головой. Перестань вестись на это дерьмо и забудь о ней.
– Хотел бы я, – пробормотал Джан настолько тихо, что я почти не сомневалась, что он говорил это больше самому себе, чем мне.
Через какое-то время он поднял голову и посмотрел на меня, сузив глаза:
– Сойер, мне нужно тебе кое в чем признаться.
– В чем? – не поняла я.
– Очень может быть, что я все-таки довольно много выпил.
У меня дрогнули уголки рта.
– Да что ты говоришь.
– Нет, правда. А насчет бутылки и Исаака… Это был несчастный случай. Он хотел выключить музыку, я к нему… – он изобразил движение, – а потом она просто выскользнула у меня из руки и со всей силы об стену. – Джан сымитировал руками взрыв.
– Да ничего страшного, – успокоила его я. – Исаак же жив.
Он попробовал встать, но замер на середине движения и снова осел на диване.
– Вот дерьмо. Никогда больше не смогу спать в своей постели.
Я уставилась сначала на него, а потом на дверь его комнаты.
– Это что, произошло там?
Он горько скривился.
– Можешь спать у меня в комнате. – Мы с Джаном одновременно повернули головы к Исааку. Тот со скрещенными на груди руками стоял в дверном проеме и наблюдал за нами.
– Спасибо, – пробормотал Джан, но старался не встречаться взглядом с Исааком.
Я помогла ему подняться. А потом, убедившись, что он не завалится в сторону и в целости и сохранности найдет кровать Исаака, отпустила. Джан поковылял в комнату и закрыл за собой дверь.
Я повернулась к Исааку. Он не сдвинулся с места и не отрывал мрачного взгляда от дивана. Видимо, слова Джана все-таки сильно его задели.
– Завтра у него будет величайшее похмелье в жизни.
Исаак не посмотрел на меня и ничего не ответил.
Я предприняла вторую попытку:
– Ты не преувеличивал по поводу его бывшей. У нее реально не все дома.
Хотя теперь Исаак кивнул, взгляд оставался отсутствующим, как будто на самом деле он был где-то далеко. Он выглядел хмурым и замкнутым, и эта его новая сторона совершенно мне не нравилась.
Я пощелкала пальцами. Его голова дернулась вверх.
– Куда ты все время пропадаешь? – спросила я и подошла к нему. Изначально я собиралась сесть на диван. Или на один из стульев за обеденным столом. Или в кресло-мешок. Но Исаак притягивал меня как магнит.
– То, что он сказал, – неправда, – произнес он наконец.
Я ждала.
Глаза у него потемнели, а выражение в них напоминало настоящую бурю.
– Я отлично знаю, как себя чувствуешь, когда влюблен.
Расспрашивать я не стала. Вместо этого просто встала перед ним и положила руки ему на плечи.
– И отлично знаешь, что он так не думает. В смысле… да он же вообще не в себе. Ему пришлось наблюдать, как его девушку имеет какой-то другой мужик. В такие моменты люди способны сказать очень обидные вещи.
Он просто фыркнул.
Я слегка потрясла его за руки, чтобы он вышел из своей напряженной позы.
– Ну давай.
Он вздохнул и в итоге кивнул. Потом ему словно что-то пришло в голову.
– Не хочу показаться невежливым, но что ты вообще тут делаешь?
Я рассудила, что сейчас абсолютно неподходящее время, чтобы обсуждать с ним мои сомнения относительно фотографий. В данный момент у Исаака и так достаточно проблем, не стоит грузить его еще и моими.
– Уже забыла. Мне уйти? У тебя какие-то другие планы?
– Нет, – выпалил он так быстро, что чуть не запнулся на этом слове.
Щеки у него покраснели. Потом он прочистил горло.
– Есть хочешь? Джан вчера опять принес остатки из ресторана.
Мой желудок будто услышал его и громко заурчал.
Исаак рассмеялся:
– Четко и ясно.
Я последовала за ним на кухню.
– Давай снова включим диск Джана? Тогда можно будет представить, что мы в Италии.
Сказано это было в шутку, однако Исаак издал отвратительный звук, словно его стошнило.
– Никогда в жизни больше не хочу слышать песни Эроса Рамазотти. А диски Джана я бы с радостью сжег.
Прозвучало практически как приглашение спеть.
– Se bastasse una bella canzoneee!
[22]
Рука Исаака метнулась вверх и заткнула мне рот.
– О господи, прекрати немедленно.
Я лизнула его пальцы языком, и он, засмеявшись, снова их убрал.
– Блаблабла что-то там amooooree!
– «Блаблабла что-то там amore»? Я почти на сто процентов уверен, что там другой текст.
– Se bastasse una bella canzone, – заново начала я.
– Видимо, это единственная строчка, которую ты знаешь.
– Потому что Джан столько раз проорал ее мне на ухо. Но остальные слова я могу погуглить, без проблем!
Исаак покачал головой с широкой улыбкой на губах. Он поднял руку и отвел с моего лица выбившуюся прядь волос. Я затаила дыхание. Костяшки его пальцев на мгновение дотронулись до моей щеки. Наконец он заправил прядку мне за ухо. От прикосновения его пальцев к моему уху во мне разлилось тепло. Жар ударил в лицо и одновременно в живот… который внезапно заурчал второй раз.
