— Ну что, — говорит он, — есть новости?
— Продавец ответил, что цену назовет завтра.
Он делает селфи с моим котом и отправляет фотографию Минке. Уф. Оливер, конечно, урод, зато старается осчастливить свою девушку, обставляет для нее дом… Мой разум вновь обращается к свету. Больше никакой паранойи из-за фентанила в воздухе (я «погуглил», можно не опасаться). Надо брать с Оливера пример.
Он уходит, а я отношу почти-котов в спальню и даю им рулон туалетной бумаги. Они играют на кровати (чертовски мило!), и я отправляю тебе видео с комментарием: «Расход туалетной бумаги увеличился по непонятным причинам». Тебе понравилось видео, ты прислала мне смайлик, и еще ты рассмотрела мою кровать. Нам нужны такие моменты — ведь в библиотеке ты держишь дистанцию, и я все понимаю, но не позволю тебе забыть, что ты меня любишь. Что я существую.
Спускаюсь в «Комнату шепота», чтобы понаблюдать за тобой. Ты лежишь рядом со своей крысой — у него теперь только три дерьмовых радиопередачи в неделю — и ешь чипсы из пакета (о да!), и Фил делает тебе замечание.
— Ты можешь не хрустеть чипсами так громко, Эмми?
Ты кладешь в рот очередную чипсину. Хрум. Хрум. Хрум.
Крыса поворачивается к тебе спиной, ты берешь свой телефон и долго прокручиваешь экран вниз, а потом жужжит мой телефон.
@ЛедиМэриКей нравится ваша фотография.
Ты промахнулась. Лайкнула старую фотографию. Ты отменяешь лайк и выключаешь свет, и если Стивен Кинг — повелитель тьмы, то я — повелитель твоей тьмы. Я выключил свет внутри тебя, и когда твоя крыса тянет к тебе лапы, ты его отталкиваешь. Больше никакого прощального секса. Никакого воссоединительного секса. Он тебе не нужен. Ты хочешь меня.
25
Мы продвинулись вперед, Мэри Кей. Оливера пригласили на холостяцкую вечеринку в Вегас. Женится один из его лучших друзей, и Оливер ныл о том, как хотел бы попасть на праздник, а я воспользовался книжкой из телефона покойной Меланды и добил его приемом обратной психологии.
Полный отстой, что тебе туда не попасть. Такова жизнь на поводке у Квиннов.
Правило «Клуба бедных мальчиков»: азартные игры для сынков богатеев, которые не знают цену деньгам.
Представь себе лицо Рея, когда он узнает, что ты оставил меня здесь без присмотра. Нет, я не собираюсь ему доносить. Но он бы лопнул.
В общем, Оливер, конечно, в Вегасе, чтобы доказать, что он не сука Квиннов и что мы с ним повязаны.
Хе-хе.
Я обещал хорошо себя вести и держу слово, Мэри Кей. Ты с поистине религиозным рвением таскаешь мужа к психологу дважды в неделю, и вашу Лейлу пора уволить: она не замечает боли, которую ты скрываешь. Оставляет окно в офисе открытым, будто оно не выходит в переулок, который работает как огромная эхо-камера. От специалиста из более или менее крупного города я не ждал такой неосмотрительности.
Лейла советует вам с крысой «вить гнездо» или «наполнить колодец» — она имеет в виду разговаривать, делиться, трахаться, только вот у тебя даже с первым пунктом проблема. Секса с Филом ты тоже не хочешь. Вместо этого решила накупить кучу новой мебели. Тебе нравилось «вить гнездо», пока ты готовилась к рождению Номи, и теперь вы бегаете по магазинам, как сумасшедшие, притворяясь, что отлично друг с другом ладите. Твоя Лейла считает ваш безудержный шопинг проявлением командного духа (вот дура), хотя твой муж еще много лет назад недвусмысленно высказался по поводу любви к материальным благам, раскритиковав тебя в песне про ствол и барабан, запомни лето, веселью конец (повтор десять раз). Проблема в том, что терять тебя он не хочет, вот и сидит в кабинете Лейлы, кивая и поддакивая, когда ты распинаешься о «символической ценности» нового комода, — он все тот же бессердечный кусок фальшивой чепухи.
— Что угодно, Эмми. Ради нас что угодно.
Итак, вы купили новенький синий комод: он изготовлен не в Америке (Китай, так держать!), у него нет кедровых панелей и металлических направляющих под выдвижные ящики, он весит килограммов сто, а «дерево», из которого он сделан, — вовсе не дерево. Для него взяли измельченную древесину, смешанную с клеем и искусственными добавками. Как и твой брак, этот комод — подделка. Он прибыл неделю назад, однако твой ленивый муженек так и не удосужился ни вызвать сборщиков мебели, ни заняться комодом самостоятельно. И вот он лежит на твоем заднем дворе в двух гигантских коробках, где все проходящие мимо туристы и соседи могут лицезреть, как мокнет и гниет фальшивое дерево. Разложение.
Символично, да?
Я смотрю из «Комнаты шепота», как твой взгляд постоянно останавливается на плесневеющих коробках. Благодаря «терапии» Фил больше времени проводит дома, и ты капаешь ему на мозги, напоминая о комоде. Твой муж типичный «избегатель» (спроси своего друга Шеймуса, он увлекается всякой психологической ерундой и все тебе объяснит) и обычно оправдывается тем, что занят подготовкой к собранию анонимных наркоманов.
Работать над спасением брака означает копаться в прошлом. Крыса не пойдет с тобой на луг, не поднимется в гору до бункеров Форт-Уорда («Ты же знаешь, Эмми, у меня больная поясница, а обезболивающие принимать я не могу»), и ты прибегаешь к другой уловке. Печальной, дерьмовой уловке. Ты организовываешь в саду библиотеки показ ностальгического фильма «Реальность кусается» для пар. Грустно. Мерзко. Нет — и всё. От Фила требуется лишь присутствовать, но он ворчит: «Ты что, смерти моей желаешь?» Ты возражаешь: «Это всего лишь один вечер!», — а он собирается всю ночь проторчать в баре, потому что «парни вернулись в город». Хватает ручку — «Хорошая строка, надо записать!» — и тут же откладывает (эта хорошая строка еще в шестидесятых была названием песни, идиот)
[27].
Из своей комнаты выходит Номи. Из-за ваших перепалок она не может сосредоточиться на учебе (не волнуйся, малышка, скоро эта драма Эдварда Олби закончится), и ты понижаешь голос до шипения: «Я хочу, чтобы ты повзрослел, Фил!», — а он бубнит в ответ: «Расслабься, Эмми. Не срывай на мне свою злость. Я не буду козлом отпущения вместо Меланды».
Я аплодирую. Руби правду-матку, Фил! Воруешь чужие тексты и толкаешь жену прямо в мои объятия…
Ты вздыхаешь и снова просишь его вырасти. Он не может предпочесть тебе и вашей семье каких-то парней из группы. Фил фыркает, мол, группа играет новую музыку, а ты ставишь старые фильмы, щелкает пальцами — вот идея для песни! — хватается за свой «Гибсон», начинает бренчать, а ты скучаешь по мне. Твой телефон звонит, и ты мечтаешь, чтобы это был я, но звонок от Гномуса, и Фил перестает напевать и раздает приказы: «Только не говори, что этот дебил опять сюда притащится, Эмми, у меня уже нет сил слушать про его кроссфит», — а ты послушная девочка. Отправляешь Гномуса на голосовую почту, и он пишет мне.
Гномус: Пересечемся на острове?
