Ты щиплешь меня за плечо.
— Хватит высмеивать мой «Инстаграм»!
— Не надейся, Мэри Кей. Я всегда буду высмеивать твой «Инстаграм».
Мы идеальны, потому что мы разные. Ты — напоказ. Лисица хочет, чтобы все знали о появлении волка в ее норе, а я напоминаю тебе: твое счастье любит тишину. Наше счастье.
— Хорошо, — говорю, — признавайся, что ты натворила?
Ты смотришь на свой планшет.
— У тебя есть планы на конец недели?
— Нет, а что?
Ты передаешь мне свой планшет — ты не сделала ничего плохого. Запланировала для нас поездку. Мы собираемся на другой остров, который ты описываешь как «Кедровая, мать ее, бухта, викторианская версия». Ты обещаешь, что Порт-Таунсенд — это рай викторианской архитектуры и что у нас будет викторианский секс. Ты повторяешь, что рада видеть мое взволнованное предвкушение, а что же еще я могу испытывать, черт возьми?
— Тебе понравится, мистер Молния.
Здорово, что я то Молния, то Кларисса, и я целую тебя в макушку.
— Чертовски идеально, Ганнибал.
— Правда? Всего на две ночи, хотя, честно говоря, двух ночей там вполне достаточно. Там есть люди, которые живут как викторианцы, и я… не могу дождаться, когда ты все увидишь.
Уже вторая вечеринка-сюрприз в мою честь.
Из подвала выходит Суриката.
— Привет, народ. Пока, народ.
— Куда собралась? — спрашиваешь ты.
— В Сиэтл, — говорит она. — У подруги тети Пег есть дочь… В общем, она нормальная, и друзья у нее вроде ничего. Короче, мне пора.
Суриката не взяла с собой «Колумбайн», на ней новая футболка. Ты велишь ей взять куртку, а она стонет.
— Мне же не одиннадцать, мам!
Она хлопает дверью, ты смеешься.
— Неужели это мой ребенок?
Я говорю, что любые перемены, даже к лучшему, даются нелегко. Мы занимаемся любовью на красном диване, я советую тебе сделать фото и выложить в «Инстаграм», ты смеешься и обзываешь меня дураком, мы едим говядину с брокколи и ложимся спать сытыми, довольными. А наутро ты просыпаешься от собственного крика. Иногда тебе снятся кошмары. Я пытаюсь тебя развеселить, но ты не рассказываешь, что тебе приснилось. Пока я тебя успокаиваю, мой телефон жужжит.
— Кто тебе пишет?
После кошмаров ты всегда не в настроении; в твоем голосе звучит недоверие, будто я тебе когда-нибудь лгал. Это мой новый друг Оливер.
— Мой старый друг Итан.
— Пригласи его в гости. У него же есть девушка?
Я открываю приложение и отправляю продавцу запрос на еще одного Дэвида Лашапеля, и я не хочу, чтобы ты встречалась с моими друзьями.
— У него жена, — говорю я, обнимая тебя за плечи. — Отличная идея.
Откладываю телефон, ты отстраняешься и идешь в ванную голышом, включаешь там песню «Аллилуйя» — понятно. Тебе снилась крыса, а я иду на кухню и включаю свою музыку, и я хороший парень. Тебе разрешено горевать по-своему, черт возьми, и я лью молоко на яйца и муку. Я тоже вижу сны, Мэри Кей. Иногда, хочу я того или нет, я вижу покойную Бек в клетке и покойную Кейденс в воде на Брайтон-Бич, живую, плывущую в море крови.
— М-м-м, умираю с голоду. — Ты уже одета, волосы убраны в низкий хвост. Я переворачиваю блин, а ты улыбаешься и вытягиваешь руки над головой. Вращаешь кистями, суставы хрустят. — Что за музыка?
— Группа «Рило Кайли». И «Кисти Хрусти».
Ты смеешься, я смеюсь, ты не опускаешь руки.
— Знаешь, я безумно счастлива. Потому что…
Я вытягиваю руки, как ты.
— Я безумно тебя люблю.
— Это хорошо, — говоришь ты. — Потому что мне правда нравится наша с тобой жизнь-как-подарок.
Ты идешь к двери, чтобы отправиться в библиотеку (ты работаешь каждый день, а я всего три дня в неделю), и берешься за дверную ручку. Потом вдруг отпускаешь. И смотришь на коробку с мешками для мусора.
— Давно они здесь?
Появились вчера в 16:12.
— Не знаю. Это важно?
— Я обещала купить мешки для мусора. Совсем забыла.
Я подхожу к тебе. Ближе.
— А я заказал их в интернете. Мне не трудно.
Ты всхлипываешь. Я подхожу к тебе, но ты меня не подпускаешь.
— Слушай, ты никогда не был женат. Никогда не жил со мной. Я обещала ему купить миндальное молоко, я собиралась купить миндальное молоко… — И ТЫ ЕГО КУПИЛА! — И я забыла.
— Мне совсем не трудно заказать мешки для мусора.
— Сейчас не трудно, — говоришь ты, — потому что нам всё в новинку. А потом я снова забуду их купить, и снова ты не понимаешь, но такие мелочи… накапливаются, и прежде чем сам поймешь причину, ты на меня обидишься. А я обижусь на тебя, потому что… придется выяснять отношения из-за такой мелочи, как мешки для мусора.
— Мэри Кей, мне плевать на эти гребаные мешки. И мне всегда будет на них плевать.
Ты все еще смотришь на коробку.
— Я каждый день еду на работу в эйфории, понимаешь? Быть с тобой — это сон наяву. А потом я собираюсь домой и начинаю нервничать. «А вдруг сегодня тот день, когда ему надоест?» — Ты сглатываешь. — «А вдруг сегодня тот день, когда он мне опротивеет?»
Последняя часть — ложь. Ты знаешь, что я тебе никогда не надоем. Я беру тебя за руки.
— Можно я кое-что скажу? — Ты вопросительно глядишь на меня. — Слушай, Мэри Кей, я вовсе не сон наяву. Я не идеален… — Например, раньше я совершенно не разбирался в женщинах. — Но ты должна быть уверена, что я тебя никогда не оставлю. Извини за банальность.
— Это не банальность.
— У меня нет хрустального шара для предсказаний.
— Нет, — говоришь ты, оттаивая.
— Но моя любимая часть дня — когда я жду тебя вечером домой.
Ты поднимаешь брови. Иронично.
— Вот видишь. Твоя любимая часть дня — когда мы даже не в одной комнате.
Ты услышала то, что тебе было нужно, я все исправил, мы обнимаемся. Наши лбы соприкасаются. Я чувствую, как наши клетки смешиваются. Как наши сердца едва не выпрыгивают, чтобы стать еще ближе. Стать единым целым.
— Джо, — говоришь ты, — обещай мне, что ты со мной надолго.
— Обещаю, Мэри Кей. Никуда я не денусь. Ты от меня легко не отделаешься.
Ты смеешься и напеваешь старую песню Хьюи Льюиса, затем становишься серьезной. Стискиваешь мое запястье и не отпускаешь. Мы заключаем сделку, самую важную в моей жизни.
— Хорошо.
40
Еще один факт о нас: становится только лучше. В библиотеке весело. Время течет медленно, и можно поиграть в нашу собственную изощренную игру в прятки. Мне нравится чувствовать на себе твой взгляд, пока я толкаю мисс Телеггинс между полками первого этажа; нравится, как неторопливо ты спускаешься по лестнице к нашему красному ложу, убедившись, что я следую за тобой. Ты была права, это похоже на молнии, и мне крайне трудно не бегать по проходам, разбрасывая книги и вопя во все горло: «Я БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МЭРИ КЕЙ ДИМАРКО!»
