– Колин сказал, что ты вернулась только сейчас.
Она ничего не ответила, лишь посторонилась, впуская гостя.
– Я знаю, что ты отправила Маллика отдохнуть на неделю в лесную хижину. Очень верное решение. Он нам понадобится со свежими силами. Вы обсудили идею островных тюрем, так? Дело в том, что мы просто не найдем достаточно людей для надзора за таким количеством военнопленных, но и держать их не пойми где неизвестно сколько времени нельзя, иначе уподобимся тем, с кем сражаемся. Это раз. Плюс мы не можем себе позволить разбрасываться ресурсами, когда они нужны поселениям с порядочными людьми. Это два.
– Дункан.
Он беспокойно метался по комнате, как тигр в клетке, излучая нервную энергию. Излучая множество эмоций.
– Необходимо найти выход из ситуации. Такой, с которым мы сможем смириться. Такой, в котором ресурсы отправятся к нуждающимся. К тем, кто пережил невообразимое.
– Дункан, – снова произнесла Фэллон.
– Что? – Он резко обернулся, на лице ясно читались гнев и утомление.
– Хватит болтать, – прошептала она и притянула к себе, обвила руками за шею. – Хватит болтать, – повторила, прижимаясь губами к губам Дункана.
Он стиснул Фэллон в объятиях, сжав в кулаках куртку на ее спине, затем так же неистово схватил ее волосы, заставляя запрокинуть голову. Пристальный взгляд зеленых глаз пронизывал насквозь.
– Не проси меня остановиться.
– Хватит болтать, – снова велела Фэллон, расстегивая пояс Дункана, пока перевязь с ножнами не упала на пол.
Затем бросила сгусток энергии в дверь, чтобы захлопнуть ее, другой рукой задирая рубашку парня. Он в свою очередь возился с ремнем Фэллон, и вскоре ее меч тоже отлетел прочь.
Она жила на ферме и видела, как спариваются животные, но понимала, что с Дунканом все будет по-другому. Лучше, сильнее, ярче. И хотела этого. Хотела испытать все.
– Прикоснись ко мне. Пожалуйста.
– Пытаюсь, – прорычал он, стягивая куртку с Фэллон и увлекая ее на кровать, где принялся покрывать поцелуями, исследуя губами тело, лаская груди.
Девушка снова почувствовала тот яркий и жаркий огонь, который растекался из самого центра и распространялся, распространялся повсюду. О да, это было гораздо большее! Откуда она могла знать – будто уже испытала раньше, – что прикосновения Дункана, такие настойчивые, почти грубые, доведут до исступления, заставят воспарить в небеса?
Он сбросил с себя рубаху и избавил от нее Фэллон. Руками с мозолистыми ладонями и сильными пальцами накрыл ее грудь, заставив затаить дыхание, выгнуться, прижаться разгоряченным телом к своему телу.
Как и во время объединения сил, от этого слияния воздух заискрился, загудел, раскалился. Кровь тоже гудела, походила на расплавленную лаву, кипела.
Дункан каждой клеточкой чувствовал, как трепетало под его весом, под его напряженными мышцами, поджарое, стройное тело Фэллон. Ощущал ее – наконец-то, наконец-то – в своих объятиях, в своих мыслях. Такую нежную, такую гладкую, такую разгоряченную, будто ее кожа пылала. Сердце девушки бешено колотилось под его руками, под его губами. А ее вкус ударял в голову, опьянял, как глоток виски в непогоду. Находя ртом, пальцами новые порезы, ссадины и кровоподтеки, оставшиеся после битвы, Дункан залечивал их, наполовину обезумев от запаха и вкуса Фэллон, от прикосновений к телу, к которому жаждал притронуться дольше, чем помнил себя.
Ее руки, не менее жадные и ищущие, скользили по спине парня, пальцы впивались в ребра. Внезапно Дункан почувствовал резкую боль и невольно зашипел сквозь стиснутые зубы, но продолжил расстегивать брюки на Фэллон.
– Ты ранен.
– А вот теперь ты сама перестань болтать.
Он стянул с нее штаны и вновь впился поцелуем в губы, ощущая, как магия девушки окутывает теплом треснутые ребра, исцеляя. Они залечивали раны друг друга, одновременно избавляя от одежды. Дункан замешкался с сапогами и в итоге сдернул обе пары магией, отбросив обувь через всю комнату. Ему хотелось налюбоваться Фэллон, впитать вид ее тела, насладиться моментом сполна, но желание, невыносимое желание ослепляло, сводило с ума. А она уже тянулась к нему, открывалась навстречу.
– Сейчас, – прошептала Фэллон, широко распахнув затуманенные дымчато-серые глаза. – Anois ag deireadh.
Наконец-то.
Дункан погрузился в нее без остатка, отчаянно, забывая себя. Душа его взорвалась на миллионы искр. Брызнул свет, ослепительно-яркий и пронизывающий, озарив все вокруг. Затем прогремел раскат грома. В воздух взметнулся ветер.
Фэллон нашла руку Дункана, стиснула ее и отдалась буре, свету и ему. Бросилась в вихрь сплетающихся тел, разумов и сил. Ощутила мощную волну, на которой катилась и катилась, задыхаясь, все выше и выше, пока не взлетела так головокружительно высоко, что свобода и упоение стали невыносимыми. И тогда издала крик бесконечной радости.
Опьяненный и обессиленный, Дункан обмяк и уткнулся в шею Фэллон. Свет, уже не ослепительный, а нежный и мягкий, окутал их, мерцая и перетекая между телами, подобно жидкой лаве. Девушка вздрагивала, но не от холода или боли, а от того ошеломительного прибоя, который подхватил и унес обоих.
Полусонно, Фэллон пробормотала:
– Совсем недавно я падала с ног от усталости и едва не плакала от печали. Сейчас все прошло. А у тебя треснуло ребро.
– Сейчас все прошло, – отозвался Дункан и приподнялся, чтобы заглянуть в глаза Фэллон, хотя больше всего хотелось остаться лежать и наслаждаться мгновением. Он почувствовал, что знание снова сводит его с ума, знал, что так и будет. – Мы уже испытывали подобное раньше.
– Да.
– В видениях и снах.
– В жизни все намного ярче, – Фэллон всмотрелась в лицо Дункана, и глаза ее потемнели, свет угас. – Если ты жалеешь о произошедшем, можем списать это на горячку боя. – Она потянулась, чтобы оттолкнуть парня, но он перехватил ее руку и сжал.
– С меня хватит. Боже, вот просто хватит. Дай минуту, чтобы переварить все. Дай осознать, что мне не важно, почему это случилось. Я сопротивлялся судьбе всю жизнь. Мы поддались, конечно. Но потом… Не представляю, какого черта стряслось, но теперь точно понимаю, что все, хватит. Не важно, почему мы вместе.
– Верно, это не важно, – Фэллон нежно погладила свободной рукой Дункана по волосам, ощущая, как сердце переполняет нежность. Такой растерянный, такой раздраженный. Затем прошептала: – Tha gaol agam ort.
– Я не понимаю, что это значит, – пробормотал он, наклоняя голову и целуя девушку.
– Дункану Маклеоду пора подучить язык предков. Я люблю тебя.
– Наверное, я мог бы вспомнить ирландский, который мы проходили в школе, – он коснулся ее лба своим, пытаясь справиться с целым ураганом эмоций. – Но я лучше скажу на английском: я тоже тебя люблю.
Фэллон притянула Дункана к себе, скрепляя слова и обещание в них поцелуем.
