В конце срока работы «Правительства участия» наблюдалась тенденция к осуждению чего угодно как произошедшего «по вине “Правительства участия”» или «по вине Но Мухёна». В этом не могло быть никакого конструктивного анализа. После гибели Но Мухёна настроения немного изменились, и теперь, похоже, все полагают, будто бы нет необходимости в самоанализе.
Теперь мы рассуждаем о новых надеждах. Говорим о методах централизации власти. Но мною овладевает беспокойство. Перед тем как рассуждать о власти сейчас, я думаю о том, насколько же изменился лагерь прогрессистов и реформистов, и мне становится страшно. Насколько же развились способности и навыки государственного управления лагеря прогрессистов и реформистов, по сравнению с 2003 годом, когда к власти пришло «Правительство участия»? Насколько же повысился уровень мудрости наряду со способностями всего лагеря?
Мы должны извлечь уроки успеха и поражений с холодным сердцем, не поддаваясь эмоциям и внешнему влиянию. В противном случае десять лет демократического правления, включая пять лет работы «Правительства участия», действительно будут обесценены и станут «потерянными десятью годами». Такого не может быть.
Я считаю, что даже победа Но Мухёна на президентских выборах в 2002 году не была обусловлена навыками или способностями нашего лагеря. Хотя, конечно, усилия всех имели большое значение, серьезным фактором была поддержка со стороны общественности, которую получал лично Но Мухён. Важную роль сыграли фактор случайности и драматический процесс, которые, казалось, были уготованы самой судьбой. Когда говорят, что победа Но Мухёна стала возможной благодаря силе лагеря прогрессистов и реформистов, я думаю, что это лишь наполовину соответствует действительности.
Если мы собираемся поговорить о надеждах президентских выборов 2012 года, то нам необходимо взглянуть на наше нынешнее положение. Мы должны начать с тщательного пересмотра наших возможностей и ограничений в парадигме успехов и поражений за пять лет «Правительства участия», и даже за десять лет демократического правительства.
Конечно, при проведении анализа и критической оценки в авангарде должны стоять мы – те, кто непосредственно занимался государственным управлением. Мы должны со всей строгостью пересмотреть период нахождения у власти и глубоко поразмыслить о том, сделали ли мы все возможное. Поэтому, когда граждане наделяют правительство властью, оно должно иметь тщательно проработанный план всестороннего государственного управления. Оно должно собрать самых выдающихся людей, не только с точки зрения моральных качеств, но и с точки зрения их способностей. Если меня спрашивают, была ли президентская администрация при «Правительстве участия» в самом деле такой, я со смирением оглядываюсь назад. Тогда у нас, и у меня в первую очередь, не было опыта. У всех нас были стремления и замыслы, достойные похвалы, но если задуматься о том, были ли мы лучшими помощниками с точки зрения способностей, то в таких случаях мы всегда испытывали лишь неловкость перед президентом. Проблему представляли наша недостаточная компетенция, и неопытность, и несовпадение идеалов с действительностью, и многое другое. Невозможно это отрицать или делать вид, что все в порядке.
В таком случае возможно ли только силами политической власти достичь уровня «государства всеобщего благосостояния» и масштабных реформ, которых требует лагерь прогрессистов и реформистов? Я думаю, это нелегко в текущей политической матрице нашего общества. Я думаю, что именно это доказало «Правительство участия», именно это и есть тот урок, который оно нам преподало.
Президент Но Мухён и «Правительство участия», казалось, были «изолированными островками» в мощных потоках консервативных сил, управляемых общественным мнением и традиционными устоями, которые составляют основу нашего общества. Реформы столкнулись с повсеместным сопротивлением консервативных сил и их законными правами, а в итоге и разбились о них. Несмотря на то что мы проводили политику всеобщего благосостояния в условиях верховенства консервативной идеологии, гласящей: «Меньше госре-гулирования – добро, больше – зло», – мы натолкнулись на непреодолимую стену. И даже лагерь прогрессистов и реформаторов, которому не удалось объединиться и выйти за рамки меньшинства, не смог собрать все свои силы в этих обстоятельствах и раскололся в процессе борьбы за гегемонию.
«Правительство участия» было атаковано с двух сторон: и правыми, и левыми. Обычно, если вас критикуют консерваторы, то вы должны получить одобрение со стороны прогрессистов, но прогрессисты тоже отвернулись от нас и осыпали нас упреками. А сейчас исчезли ли или хотя бы уменьшились ли эти стены и это сопротивление? Кажется, такая иллюзия может возникнуть, так как правительство Ли Мёнбака плохо справляется и не пользуется поддержкой. Однако закономерно, что в момент прихода новой власти это сопротивление заиграет новыми красками и усилится. Я хочу подчеркнуть, что если прогрессисты и реформаторы провалятся в деле консолидации своих сил, то любое демократическое реформаторское правительство неизбежно пойдет по тому же пути, каким бы ни было его начало.
В качестве одного из примеров можно привести вопрос отмены Закона о национальной безопасности, который так и остался неразрешенным во время работы «Правительства участия». Хотя за его решение ратовали и президент, и правящая партия, и гражданское общество, но их ждала неудача. Невзирая на критику консерваторов, президент горячо настаивал на том, что Закон о национальной безопасности должен быть отправлен в музей.
Партия «Ёллин Уридан» ставила отмену Закона о национальной безопасности на первое место среди четырех законопроектов о реформах. Гражданское общество также приложило все возможные усилия, включая формирование организации «Солидарность граждан за отмену Закона о национальной безопасности», сбор подписей и проведение сидячей забастовки. К тому же партия «Ёллин Уридан» имела большинство в парламенте, и даже после потери нескольких мест она смогла удержать большинство, объединившись с Демократической партией. И несмотря на все это, закон не был отменен. В чем же была проблема?
В важный период законодательного закрепления реформ произошла серьезная ошибка в соглашении о составе Национального собрания, которое фактически сделало председателя Комитета по судебному делу и законодательству орудием оппозиционной партии. Совесть не позволила нам поставить вопрос о полномочиях в повестку дня и стала фактором, который застопорил законодательное закрепление реформ. Поскольку из-за этих обстоятельств было трудно полностью отменить закон, нам оставалось только искать решение в разработке проекта по его пересмотру, в первую очередь это касалось статей, которые использовались в целях злоупотребления полномочиями. Однако фундаментализм нашего лагеря не позволил пойти на такой компромисс.
К тому же, даже если бы первоначально прогрессисты и реформаторы объединили свои силы, у них бы все равно не было возможности отменить Закон о национальной безопасности. Такова наша суровая реальность. Хотя партия «Ёллин Уридан» и была партией большинства, немало ее членов выступали против отмены закона, а некоторые были индифферентны. И я считаю, что мы должны принять за отправную точку наше положение в этой настоящей объективной реальности.
