Это было связано с тем, что неизбежное затягивание долгосрочных национальных проектов приводило к возникновению серьезных конфликтов. Кто бы ни пришел к власти, от него всегда ожидают лучшего. Естественно, все постоянно откладывалось. Такими проектами были возвращение права оперативного командования в военное время*; перемещение американской военной базы Ёнсан в Пхёнтхэк; вопрос с местом захоронения радиоактивных отходов*; проблема, связанная с тоннелем Сапхэсан* и тоннелем Чхонсонсан*. Это вопросы, которые не сдвигались с мертвой точки в лучшем случае пять лет, а в худшем – десятки лет.
Президент имел твердое намерение сделать так, чтобы «Правительство участия» не уклонялось от решения этих незакрытых вопросов, а приложило максимум усилий к их разрешению. Основная идея состояла в том, что нужно разрешить вопросы по возможности быстро и справиться со всем, что в наших силах. Это принцип, который начал действовать уже в период Переходного комитета. Поэтому, как только «Правительство участия» было запущено, мы всерьез взялись за дело. Работа по урегулированию конфликтов в этих процессах была передана Управлению по гражданским делам.
Что касается проблемы тоннелей Сапхэсан и Чхонсонсан, то президент во время предвыборной кампании пообещал пересмотреть маршрут. И в соответствии с обещанием была сформирована Комиссия по пересмотру маршрута движения. Были собраны эксперты из обоих лагерей: и те, кто выступал за пересмотр, и те, кто был против, и они занялись вопросом пересмотра существующего маршрута и поиском альтернативных направлений. В случае с тоннелем Сапхэсан рекомендации экспертов разделились поровну, поэтому специалисты не смогли прийти к единому выводу, настаивая каждый на своем мнении. По вопросу тоннеля Чхонсонсан Комиссия по пересмотру с трудом приняла решение, но те, кто выступал против, не подчинились.
Альтернативные решения по обоим тоннелям были неподходящими. Не были найдены меры, способные уменьшить ущерб окружающей среде, по сравнению с ущербом от существующего маршрута. Так как строительство остальных участков, за исключением рассматриваемого, уже значительно продвинулось, то выбора особо не оставалось. Я приезжал на место несколько раз. В свои выходные дни я брал машину и доезжал до места, в случае с Сапхэсан я даже специально совершил горную прогулку и спустился с горы. В случае с Сапхэсанским тоннелем перед входом в него уже была проложена мостовая опора эстакадной дороги, и плиты верхнего покрытия были уже почти уложены. В этом состоянии строительство было приостановлено на длительный срок для проведения пересмотра маршрута. Поэтому в случае изменения маршрута демонтаж уже возведенных опор и дороги был не таким уж простым делом.
Я искал содействия в буддийских кругах. Даже представители буддийского сообщества, участвовавшие в движении за защиту окружающей среды, согласились с тем, что в реальности трудно будет изменить маршрут. После нескольких обсуждений с тогдашним президентом ордена Чоге монахом Попчаном и представителем Буддийского общества движения за защиту окружающей среды монахом Сугёном президент решил нанести официальный визит основоположнику ордена Чоге* монаху Попчону и попросить его о содействии.
5 декабря 2003 года президент, лично посетив храм Хэинса и встретившись с монахом-основателем ордена Попчоном, извинился за то, что не смог сдержать обещание о пересмотре маршрута. Монах-основатель в целом принял это известие и дал указание религиозной общине оказать поддержку по вопросу национального проекта. Таким образом, проблема тоннеля Сапхэсан была решена.
Что касается вопроса тоннеля Чхонсонсан, то монах Чиуль, который с момента начала работы правительства проводил голодовку и возглавлял оппозиционное движение, не сменил свою позицию, несмотря на указание монаха-основателя и общий курс действий религиозной общины. За время работы «Правительства участия» он четырежды объявлял голодовку в связи с этим вопросом. Сначала он голодал в Пусане, а затем проводил голодовку прямо перед Голубым домом. Четвертая по счету голодовка длилась более ста дней и действительно представляла собой большой риск для его жизни и здоровья. Все общество очень волновалось по поводу его голодовки, и у всех ёкало в груди, как бы не случилось чего-то плохого. Каждый раз, когда он проводил голодовку, я приходил к нему, пытаясь его отговорить и убедить, но все было бесполезно.
Одним из самых важных дел, которыми должно было заняться правительство, было урегулирование конфликтов. Даже если правительство уверено в проводимой политике, необходимо прилагать усилия, чтобы убедить оппозиционно настроенных, если альтернативное мнение существует. Если же оппозиционные настроения преобладают, то это необходимо делать обязательно.
Возможно, из-за того, что на период работы «Правительства участия» пришлось время разрушения системы авторитаризма, вспыхнуло много серьезных социальных конфликтов. Я чувствовал, что на национальном уровне существует острая необходимость в подготовке системы, которая могла бы рационально регулировать такие конфликты и примирять противоборствующие стороны.
Проблема захоронения радиоактивных отходов представляла собой очень острый нерешенный вопрос. Вначале мы воспринимали его не слишком серьезно, но, когда этот вопрос перешел в зону ответственности ведомственных органов, ситуация значительно усложнилась. В качестве меры компенсации тем областям, которые подали заявки на создание радиоактивных захоронений, было решено не только выделить региональные субсидии в размере 300 миллиардов вон, но и произвести работы по установке протонного ускорителя* и перемещению головного офиса организации «Корейская гидро– и атомная энергетика»*. Кроме того, мы подумали, что для развития таких регионов и роста благосостояния их жителей большую помощь окажет возведение объектов социального капитального строительства, таких как дороги. Мы думали, что в итоге все останутся в выигрыше: и правительство, и указанные регионы.
Заявку подал уезд Пуан в провинции Северная Чолла. Как выяснилось позже, не всем жителям была предоставлена возможность высказать свое мнение. И промахом ведомства, занимающегося опросом, было то, что они не выяснили детально этот факт. Казалось, все наивно полагают, что любой регион хочет развития, учитывая колоссальную поддержку. Голубой дом не знал об этом и думал, что решение найдено. Министр торговли, промышленности и энергетики Юн Чинсик посетил уезд Пуан и доложил, что реакция региона была очень доброжелательной и стремление принять участие в проекте было сильным. Видимо, он не заметил назревающего конфликта. Президент очень обрадовался, что все так удачно вышло как раз в то время, когда он раздумывал, какие стимулирующие проекты для оживления экономики провинции Северная Чолла можно запустить. Все было решено.
Все общество очень волновалось по поводу его голодовки, и у всех ёкало в груди, как бы не случилось чего-то плохого. Каждый раз, когда он проводил голодовку, я приходил к нему, пытаясь его отговорить и убедить, но все было бесполезно.
Однако все стало запутываться. В ситуации с заявкой уезда Пу-ан-гун был и некоторый аспект произвола. Застопорилось даже решение уездного совета. Сопротивление местных жителей было довольно серьезным, и когда представители организации «Корейская гидро– и атомная энергетика» принялись убеждать местных жителей, многие из предпринятых ими шагов свидетельствовали о недостатке опыта. Кроме того, протестующих поддерживали люди из движения за защиту окружающей среды. По мере нарастания конфликта с противниками Голубому дому ничего не оставалось, как вмешаться в ситуацию.
