На следующий день после десяти утра из секретарской поступил экстренный звонок. По телефону сообщили, что президент собирается пойти в пресс-центр «Чхунчхугван»* и провести пресс-конференцию о вопросе повторного доверия. Я сказал, что нужно любыми способами помешать этому. Я предупредил, что выезжаю и попытаюсь перехватить президента как можно раньше, и дал указание задержать его до того момента, пока я не приеду. Тогда Управление по гражданским делам находилось не в здании Голубого дома, а временно размещалось в здании Министерства иностранных дел и торговли. Приехав, я сразу же вбежал в зал «Чхунчхугван», но президент уже начал пресс-конференцию.
Для пресс-конференции, о проведении которой президент не предупредил, не был подготовлен даже черновой вариант речи. Однако слова президента задели всех за живое. «Чхве Досуль помогал мне и поддерживал меня примерно двадцать лет, вплоть до недавнего времени. Хотя результаты расследования выявят истину, но я не могу сказать, что не знаю о подозрениях. Если он виновен, то я возьму ответственность на себя. Я прошу прощения у граждан. И в довершение всего я отвечу за все. Когда расследование закончится, независимо от его результатов я проведу референдум, чтобы узнать уровень недоверия граждан в связи со всеми накопившимися за это время событиями, включая и настоящий инцидент. Я отказался от всех политических уловок. Только доверие, основанное на нравственности, может являться основой для государственного руководства. Я полагаю, что теперь необходимо смиренно отдать себя на суд граждан, так как мы находимся в опасной ситуации. <…> И в таком положении мне сложно самостоятельно управлять государством. Настроения СМИ ужасные, атмосфера в Национальном собрании ужасная, народные настроения в регионах крайне неутешительные. Для того чтобы преодолеть все это, мне необходима не чрезмерная жажда власти, а моральное удовлетворение от того, что я делаю. Я думаю, что все проблемы, вызванные делом бывшего помощника президента Чхве Досуля, привели к настоящей, беспрецедентно сложной ситуации для меня, в которой мне сложно испытывать гордость и уверенно продвигать государственные задачи».
Я, как соратник президента, был в смятении. На этой пресс-конференции не присутствовали сотрудники президентской администрации. Иногда бывало такое, что президент Но Мухён не давал шанса возразить ему и поступал крайне решительно, если понимал, что соратники будут против его планов, или точно знал, что его решение не найдет поддержки. Такое происходило чрезвычайно редко, но объявление о вопросе повторного доверия было именно таким случаем, как и предложение о создании правительства «Большой коалиции»*. Возможно, это происходило потому, что ему сложно было отстаивать свои идеи, когда он начинал слушать мнения несогласных соратников. В любом случае в таких ситуациях результат, как правило, был не очень хорошим.
Комментарии
* Пресс-центр АП «Чхунчхугван». 준주관. Помещение для пресс-конференций с представителями СМИ в Голубом доме. Здесь проходят интервью или беседы с президентом, брифинги с представителями администрации и другие мероприятия, а также помещение используется для сбора материалов и ведения записи журналистами.
* «Большая коалиция». 대연정. Коалиционное правительство, которое состоит из объединенных основных партий, имеющих большинство в парламенте. Попытка создания коалиционного правительства посредством объединения мелких партий называется «Малая коалиция».
«Я свободен!»
Наступил декабрь 2003 года, и началось активное обсуждение всеобщих выборов, которые должны были пройти в апреле следующего года. В действительности во время кадровых перестановок и реорганизации в августе того года из Голубого дома заранее были уволены те, кто собирался принять участие в выборах в Национальное собрание. Так же, как и при прошлом режиме, это было стандартной практикой в момент приближения всеобщих выборов, так как кандидаты либо в максимальной степени наслаждались тем, что они имели опыт работы в администрации президента (так называемый премиум Голубого дома), либо, наоборот, совершенно не допускали влияния всеобщих выборов на служебные обязанности в Голубом доме. Тогда из администрации президента ушли старший секретарь Информационного управления Ли Хэсон, секретарь по политическим вопросам Мун Хакчин, секретарь по связям с общественностью Ким Хёнми, глава ведомства пресс-центра администрации президента Ким Мансу, глава административного отдела Управления по гражданским делам Пэк Вону. И когда наконец начались выборы, в партии стали слышны разговоры и о моем уходе, что совершенно не соответствовало моим намерениям. Обсуждали также и старшего секретаря Чон Чханёна. Речь шла о том, что для стабильного управления государством президенту необходимо иметь абсолютное большинство в парламенте и что все конкурентоспособные добровольцы должны выдвинуть свои кандидатуры на выборах в Национальное собрание и помочь президенту. И так как особенно мало кандидатов от партии «Ёллин Уридан» в юго-восточной провинции Кёнсан, то такие люди, как я, выдвигаясь на выборы, должны поднять волну. Это было трудно принять, но это требование можно было полностью понять.
Как только я объявил, что это по-прежнему не имеет смысла, уровень требований партии и способ их выражения настолько ужесточились, что стали уже в некоторой степени злыми. Конечно, никто не говорил мне ничего прямо в лицо, но через сообщения в прессе на меня активно давили. Позже даже дошло до появления откровенной грубой критики типа: «Хочешь наслаждаться просмотром фильма, а не жертвовать собой?» Догадаться о подтексте не составляло труда. При таких обстоятельствах некоторым пришлась по вкусу идея выдворить меня из Голубого дома. Моя принципиальная позиция в Управлении по гражданским делам была во многих отношениях неудобной. И это было понятно. Я и до этого слышал жалобы, что не содействую расследованиям прокуратуры, не принимаю должным образом просьбы о кадровых назначениях со стороны партии и тому подобное.
Однако в тот момент все это казалось непосильным, потому что даже на посту старшего секретаря по гражданским делам у меня не оставалось времени на личную жизнь. К тому же я совершенно не собирался заниматься политикой. Скорее, я думал уйти с поста старшего секретаря по гражданским делам и завершить карьеру. Президент ничего не говорил прямо, но было очевидно, что он хочет, чтобы я выдвинул свою кандидатуру на выборах. Хотя он и не говорил открыто, это чувствовалось. Я не мог принять эту идею, но подумал, что будет неправильно, если я, отчетливо зная настроения президента, буду просто терпеливо ждать. И я сказал о своем намерении уйти под предлогом проблем со здоровьем. В итоге, когда СМИ и представители оппозиционной партии выдвинули совершенно абсурдные подозрения по делу о фонде Мин Кёнчхана*, я использовал это как предлог, чтобы уйти в отставку. 12 февраля я официально покинул свой пост.
Уходя, в качестве формального объяснения отставки я произнес эмоциональные слова. Сказав, что я очень устал от постоянных непрекращающихся подозрений и разоблачений, от связанной с ними напряженности, как будто введено чрезвычайное положение, от неспособности реагировать и неадекватных методов реагирования, я выразил свое сожаление относительно нелепых подозрений по делу главы секретариата Ян Гильсына и по делу о фонде Мин Кёнчхана. Я также открыто сказал о проблемах со здоровьем и о выдвижении кандидатуры на выборах. «Мое здоровье сильно ухудшилось. И усилившееся в последнее время давление по поводу выдвижения моей кандидатуры на выборах причиняет мне страдания, с которыми мне сложно справляться. По разным причинам мои физические и душевные силы истощены, и поэтому я хочу сложить с себя непосильную профессиональную ответственность и вернуться в исходную точку».
