Товарищи
Пока мы работали адвокатами почти по всем политическим делам, мы сблизились с активистами местного оппозиционного движения. В то время во главе его стояли священник Сон Киин и пастор пусанской церкви Чунбу Чхве Сонмук, которого сейчас уже нет в живых. Большую поддержку нам оказывал и писатель Ким Чонхан, известный под псевдонимом Ёсан, хотя он и был уже довольно стар. В особо важные моменты он лично приходил на заседания и подбадривал нас. Именно благодаря этим людям примерно с 1984 года стали возрождаться Оппозиционное общество движения за демократизацию и Правозащитное общество. Освобожденные обвиняемые по «Делу Пурим» занимались в основном практической работой в Обществах.
В 1984 году первым восстановил работу пусанский филиал Оппозиционного общества движения за демократизацию, штаб которого находился в Институте изучения проблем загрязнения окружающей среды. Председателем правления Института стал священник Чон Хогён, а практическими вопросами занимался Чхве Ёль.
И хотя пусанский филиал и получил название Института изучения проблем загрязнения окружающей среды, на самом деле он не имел прямой связи с этой сферой деятельности. Дело в том, что в те годы было опасно прямо определять себя как «движение за демократизацию», поэтому было решено прикрыться нейтральным названием. Неудивительно, что эта организация сплотила почти всех представителей оппозиции в Пусане. Центральной фигурой стал священник Сон Киин.
С самого начала я принимал участие в движении как активист. А с момента официального открытия к нам присоединился адвокат Но Мухён. Мы вместе занялись вопросами управления.
В следующем, 1985 году было создано Народное собрание граждан Пусана. По характеру оно было схоже с сеульским Обществом народного движения за демократическое объединение. Эта организация объединила всех представителей оппозиции в Пусане. И конечно, она была центром пусанского движения за демократизацию, а также стала главным штабом гражданского движения, которое организовало так называемое Июньское противостояние* в 1987 году. Главой Народного собрания граждан Пусана также стал священник Сон Киин.
В те времена все должны были быть готовы к тому, что придется страдать за свои убеждения, и тем не менее тридцать три человека самоотверженно выступили активистами политической борьбы в духе «идей первомартовского движения». Мы с адвокатом Но с самого начала были в группе инициаторов. Затем мы были назначены постоянными членами комитета. Адвокат Но стал председателем отдела по трудовым вопросам, я же возглавил отдел по вопросам благосостояния общества.
Таким образом, мы с головой погрузились в работу этих двух оппозиционных движений. И даже более того, потом мы стали председателями Комитета по защите прав человека в Пусанском объединении христианских церквей
[7], хотя ни я, ни адвокат Но не были верующими протестантами. Так как людей в целом было не очень много, то мы могли совмещать работу в организациях демократического движения и в организациях по защите прав человека. Как адвокаты, мы считали такую работу своим долгом и предназначением.
То же самое касалось и политических дел. Мы не могли оттолкнуть людей, которые просили нас протянуть руку помощи. Когда я приехал в Пусан, то я даже не ставил перед собой цели обязательно стать юристом в области защиты прав человека. То же самое я сказал и адвокату Но при нашей первой встрече: «Я не знаю, стану ли я юристом в области прав человека, в любом случае это не является моей самоцелью. Но если такие дела будут появляться, то я не буду от них отказываться». И я именно так и делал. Так как не было других адвокатов, кому можно было бы поручить подобные дела, то после первой защиты они хлынули нескончаемым потоком. И у нас не осталось выбора.
Конечно, иногда мы работали независимо друг от друга, разделив обязанности, но практически все важные и крупные дела мы вели вместе. В политических делах, где подсудимых было несколько, мы просто обозначали сферы ответственности. Нередко мы даже вместе выступали в зале суда. С точки зрения адвокатской работы у нас с Но Мухёном были одинаковые подход к делу и взгляд на ситуацию, что, я думаю, важнее схожести характеров или нравов.
В оппозиционных организациях мы тоже зачастую участвовали сообща, разделяя внутренние роли и обязанности. Однако было одно объединение, в котором я принимал участие в одиночку, – местная организация католического движения. Я был членом таких сообществ, как Собрание общественного католического движения, Национальное католическое объединение проявления справедливости, Католический комитет по правам человека, Католический комитет справедливости и мира. Причиной моему обособленному участию являлся тот факт, что я был католиком. А также тот факт, что, несмотря на давнишнее приобщение к вере, я нечасто посещал церковь, не проявляя тем самым должного религиозного рвения, поэтому воспринимал участие в католических организациях как служебный долг, отчего испытывал чувство досады.
И все же я не мог ответить отказом на просьбу о необходимости моего участия как адвоката. Затем, уже намного позже, я играл роль связующего звена между администрацией президента (Голубым домом) и католицизмом, хотя и не был верующим человеком. Я даже несколько раз приходил на аудиенцию к кардиналу Ким Сухвану. Во времена работы «Правительства участия»
[8] количество кардиналов в Южной Корее увеличилось до двух человек, для чего президент Но Мухён отправлял официальный запрос в Ватикан, а я при этом налаживал общение и наводил мосты.
Адвокатская работа в области трудового права и защиты прав человека не могла принести нам значительного заработка. По правде говоря, я был к этому готов и с самого начала не позволял себе жить на широкую ногу. И моя супруга, которая была мне благодарна уже за то, что я сдал государственный юридический экзамен и стал адвокатом, во всем поддерживала меня. Однако Но Мухёну, который до этого неплохо зарабатывал, приходилось совсем нелегко в такой ситуации. Все деньги, которые он получал, уходили на бытовые расходы. И из-за этого больше всего страдала его супруга – госпожа Квон Янсук. Но это было временное испытание. Позже адвокат Но Мухён, выступая в защите только по делам в области трудового права, получал ежемесячно два миллиона вон.
Занимаясь политическими делами и делами, связанными с оппозиционным демократическим движением, мы с Но Мухёном больше всего волновались о следующих двух вещах.
Во-первых, мы сами должны были остаться незапятнанными. В то же время мы были хорошо знакомы с методами, которые активно использовала диктаторская власть. Это были методы запугивания или создания безвыходного положения для человека, о слабостях или небольших оплошностях которого становилось известно властям. И не было ничего необычного в том, что они отыскивали информацию об уклонении от уплаты налогов или о секретах частной жизни путем тайного расследования. Оступившись однажды, мы могли погубить наше дело и, кроме того, сильно навредить всему демократическому движению. Мы были очень осторожны и осмотрительны, не противореча при этом нашим моральным принципам.
