Продажный командир поднял свой круглый щит, готовясь к удару. Он не обращал внимания на непрерывный поток пифагорейцев, хлынувший из-за лопнувшей двери. Выбравшись наружу, те устремились к ним в своих белоснежных льняных туниках, с квадратными щитами и деревянными дубинами.
Андрокл предполагал, что в последний момент Милон уберет свой странный щит и ударит его мечом. Однако кротонский колосс бросился на него с нечеловеческой силой и придавил командира к его же солдатам. Тесное пространство двора заставило их сбиться в тесную кучу, и теперь половина застряла в свалке тел и оружия.
Солдаты, которым удалось уйти от Милона, не смогли напасть на него под градом ударов, наносимых деревянными дубинами. Это позволило Милону на шаг отступить, выставить щит и обрушить свой меч на врагов. Андрокл успел поднять меч, но Милон ударил с такой силой, что сломал ему запястье. С болью пришла паника. Вытаращенными глазами Андрокл смотрел на своего командира, пытаясь отступить. Следующий удар Милона снес ему голову с плеч.
Ни разу в жизни не бился Милон с такой яростью. Он знал, что преимущества внезапной атаки хватит всего несколько секунд, он должен уничтожить как можно больше врагов, прежде чем они успеют что-то предпринять. Его правая рука двигалась с такой скоростью, что гоплиты едва замечали ее траекторию. Он расчищал перед собой пространство, отбивал все атаки, поражал одного врага за другим. Двор наполнился криками, брызгами крови и хрустом костей. Краем глаза Милон увидел, что учителя удерживают позиции, заменяя новыми бойцами тех, кто упал. Землю устилали трупы в пропитанных алым одеждах.
Эвандр извлекал максимальную пользу из своего массивного телосложения. Деревянной булавой он разбил две головы подряд и одним ударом сбил с ног третьего солдата; однако он понимал, что большинство его товарищей падают замертво, не успев нанести и первого удара.
Один из гоплитов поднял меч, готовясь напасть. Эвандр укрылся своим потрепанным деревянным щитом и отбил удар, но ножка стула сломалась. Сиденье упало на землю, оставив учителя незащищенным. Солдат снова поднял меч. На мгновение он замер, и Эвандр увидел, как Милон вонзил ему в бок свое оружие.
— Возьми щит и меч! — крикнул Милон, не переставая отбиваться.
К этому времени сам Милон уже раздобыл настоящий щит. Он теснил им гоплитов, окруживших Эвандра. Мощный учитель воспользовался секундой, чтобы нагнуться и поднять с земли новый меч. Получив настоящее оружие, он ощутил приток свежей энергии. У него не было опыта битвы с мечом, не дрался он и с булавой, однако же сумел вывести из строя троих врагов.
На земле лежало двенадцать солдат и двадцать пифагорейских учителей. Сражаться, не наступая на тела и не спотыкаясь о них, было невозможно. Милон с тревогой заметил, что гоплит, оказавшийся ближе всех к воротам, выскочил наружу.
«Он предупредит остальных», — подумал он.
Если прибудет вражеское подкрепление, их разобьют за считаные секунды. Единственное, что могло оттянуть поражение, это выстроиться у ворот, чтобы атаковать их можно было только в лоб. Прокладывая себе дорогу щитом, Милон пробрался к выходу. Позади него раздался крик. Обернувшись, он увидел обезумевшее лицо Архиппа из Тарента.
— Мы не можем ее сломать! — кричал Архипп.
Милон не знал, что делать. Покидая горящий дом, они задумали, что он, Эвандр и прочие учителя, способные сражаться — кроме Архиппа и Лисиса, — попытаются обезвредить солдат во дворе. Тем временем Архипп, Лисис и прочие из тех, кто не мог сражаться, бегут из сгоревшего зала, пересекут внутренний двор и скроются в той части дома, что напротив. Там нет окон, выводящих наружу, и задача Архиппа и Лисиса состояла в том, чтобы вышибить внешнюю стену, используя в качестве тарана дверь. Затем они выйдут через полученное отверстие и попытаются уйти в лес.
Но сломать стену не удавалось.
Эвандр кивнул Милону.
— Уходи! — крикнул он без тени сомнения. — Спасай Пифагора!
* * *
Милон бросился в последнюю бешеную атаку. Потом повернулся спиной к Эвандру и покинул поле боя.
Оказавшись напротив, он впервые заметил, что ранен. Он потерял много крови, в боку зияла рана, бедро было разорвано. Раны были не смертельные, но если их вовремя не зашить, он истечет кровью.
В помещении помимо Пифагора, Архиппа и Лисиса находились еще семеро пожилых учителей. Последний в отчаянии держал дверь, которой они пытались пробить стену.
— Давайте втроем, — сказал Милон.
Он бросил оружие, они втроем ухватились за дверь и ударили в стену. По ее поверхности пошли трещины. При следующем ударе импровизированный таран разлетелся на куски. Милон не колебался ни секунды. Взял щит и вышел во двор. От бушующего неподалеку пламени шел нестерпимый жар. Он положил щит на плечо и бросил быстрый взгляд на дверь. Земля была усеяна окровавленными трупами. Он видел, что Эвандр и другие учителя стоят у центральных ворот. В живых остались четверо солдат, но они уже не сражались: вышли на улицу и ждали скорого подкрепления.
Милон отступил еще на пару шагов, пристроил щит на плече, ворвался в комнату и на полной скорости врезался в стену.
Удар был колоссальным.
Несколько секунд Милон лежал, не зная, что случилось. На лбу багровела царапина, еще одна — над правым ухом. Ему помогли встать. Милон оказался по ту сторону стены, кругом валялись обломки. Он поднял щит, кто-то протянул ему меч. Это был Архипп, поддерживающий Пифагора.
— Бегите. — Милон кивнул вперед, все еще оглушенный. В двадцати шагах от дома сплошной стеной высился лес, куда уходила тропа в метр шириной.
Лисис остался внутри дома, помогая расширить пробоину в стене, чтобы в нее могли пролезть учителя постарше. Милон посмотрел налево и направо. Это помещение вне наблюдения, а главная часть скрывала их от гоплитов, стоявших с другой стороны.
Но надежда улетучилась в одно мгновение.
Двое конных солдат выскочили из-за угла и быстро приближались. Оба увидели Пифагора и бросились к нему, подняв мечи. Не зря человек в маске предложил награду в пятьсот золотых монет тому, кто доставит ему голову философа.
Архипп и Пифагор продвигались вперед ужасающе медленно. Они преодолели лишь половину расстояния, отделяющего их от лесной тропы.
«Они не получат его». Милон стиснул зубы, подбежал к Пифагору и встал перед ним. Всадникам в последний момент пришлось сменить цель. Они поскакали к Милону, пригнувшись и выставив мечи, готовые атаковать его с двух сторон. Милон повернул меч в воздухе, схватил за острие и изо всех сил метнул во всадника справа. Меч сломал тому зубы, вошел в рот и пронзил голову от неба до макушки.
Острейшее чувство тревоги предупредило Милона о том, что он пренебрег защитой, бросив меч. Он не успел среагировать. Меч второго всадника обрушился между его левым плечом и шеей, сломал ключицу и рассек часть мышцы.
Полемарх упал на землю, перевернулся и сделал попытку встать. Но почувствовал нестерпимую боль и остался на четвереньках. Коснулся свежей раны, нащупал обломок кости. Сама рана была пугающе глубокой. Он попытался пошевелить левой рукой. От боли потемнело в глазах, но все же ему удалось поднять щит.
