Спешился и вошел в конюшню. Вывел оттуда четырех мулов, подвел к дверям подвала и привязал поводья. Золото хранилось в мешках около десяти килограммов каждый, чтобы можно было легко переносить их с места на место. Он подсчитал. Через полтора часа он погрузит мешки на мулов. Если до того кто-то появится, он использует Акенона как заложника, чтобы сбежать.
«Он мне еще пригодится», — размышлял он.
Неспроста он помешал Борею, готовому растерзать египтянина. Когда он погрузит золото на мулов, Акенон станет не нужен.
Жестокая улыбка исказила изуродованное лицо, когда он подошел к двери.
Он заранее предвкушал, с каким удовольствием прикончит Акенона.
Глава 134
29 июля 510 года до н. э
Дверь подземелья со скрипом распахнулась. Акенон поднял голову и растерянно посмотрел в сторону светлого прямоугольника.
Даарук переступил порог и подошел к нему, злорадно шепча обожженным ртом:
— Рад видеть, что ты очнулся.
Акенон уронил голову на грудь и в ответ застонал. Свет падал на него сбоку, подчеркивая бедственный вид. Половина лица посинела и распухла. Ручеек засохшей крови стекал от разбитого носа на грудь.
— Тебе плохо? — усмехнулся Даарук, стоя перед Акеноном. — Не волнуйся, как только закончу свои дела, мигом прекращу твои страдания.
Даарук несколько секунд смотрел на Акенона, который следил за ним, склонив голову и закрыв глаза. Потом отошел от египтянина и отодвинул в сторону стол, на котором покоились свитки. Опустился на колени, нашел в земле замаскированное кольцо и, потянув его, поднял люк. Открылась лопость. Площадью два метра на метр, она была забита мешками, полными золота. Даарук поднял два мешка, зарычав от напряжения, и исчез снаружи, чтобы погрузить их на мулов, затем вернулся за остальными.
— Сегодня утром я был в Кротоне и приказал арестовать Совет Трехсот, — прошептал он, проходя мимо Акенона. — Затем солдаты напали на сборище пифагорейцев. — Акенон не открывал глаз, но Даарук заметил, что он едва заметно качнул головой. — Мы подожгли дом Милона со всеми учителями, — продолжал Даарук, хватая еще два мешка. — Пифагору удалось уйти, но я видел, как ему вонзили копье в бедро. Надеюсь, он уже мертв.
Проходя мимо Акенона, он на мгновение остановился и со свирепым присвистом произнес:
— Точно знаю, что погибли Милон и большинство великих учителей. Среди них мои бывшие товарищи Гиппокреонт и Эвандр.
Лицо Акенона исказилось от боли. Даарук удовлетворенно посмотрел на него, затем продолжил свой путь, оскалив зубы в зловещей улыбке.
Акенон застонал.
«Эвандр. Гиппокреонт. Милон…»
Горькие слезы стекали по окровавленному лицу.
* * *
Даарук вернулся за новыми мешками. Он говорил, не останавливаясь:
— На следующий день после твоего ареста Борей поймал Ариадну. Я держал ее взаперти в другом убежище… — На мгновение он замолчал, пытаясь поднять тяжелые мешки. — Зато сегодня утром шепнул Борею, что он может делать с ней все, что захочет.
Он стоял перед пленником, стараясь поймать его взгляд. Глаза Акенона были закрыты, в сжатых челюстях играли желваки. Даарук удовлетворенно хрюкнул и отошел, заканчивая фразу:
— Судя по тому, как он на нее смотрел, первым делом он ее жестоко изнасиловал.
Он умолк, чтобы последние слова звенели в ушах Акенона, и вышел. Солнце клонилось к горизонту, вокруг все было спокойно. Он приторочил мешки к седельным сумкам ближайшего мула, вернулся в подземелье и прошагал мимо Акенона. Достал еще два мешка и вышел, не говоря ни слова.
Он возвращался за мешками несколько раз, всякий раз молча, пока не выбился из сил и не уселся на пол перед пленником.
— Сейчас загружу второго из четырех мулов. — Он сделал паузу, чтобы прийти в себя, и продолжил свой зловещий шепот: — Когда все четыре будут погружены, настанет время прощаться.
Акенон медленно поднял голову. На уцелевшей половине лица появилось выражение смертельной ненависти. Даарук злорадно посмотрел ему в глаза и продолжил:
— Не переживай, Акенон, Ариадна — одна из моих следующих целей, но пока она еще жива.
Он предпочел не осквернять свое торжество ложью: взгляд Акенона сделался умоляющим. Египтянин не сдержал своего обещания защитить братство и поймать убийцу. Он был полностью сломлен, узнав, что Пифагор тяжело ранен, большинство великих учителей мертвы, а убийца разгуливает на свободе и вот-вот прикончит его самого.
Акенон по-прежнему смотрел на него с ненавистью.
— Полагаю, Борей слишком увлекся, насилуя Ариадну, а она воспользовалась удобным случаем и вонзила в него нож или что-то подобное. Одного не понимаю, — задумчиво добавил он, — почему перед смертью он не разорвал ее на куски. — Он пожал плечами и продолжил, словно разделяя с другом снедавшую его печаль: — Ариадна ворвалась в зал Совета, всем разболтала, кто я такой, после чего атмосфера стала, скажем так, несколько напряженной, — прорычал он, словно собственные слова его забавляли. — Я предпочел удалиться, но скоро вернусь.
Он с усилием встал и ухватился за очередные мешки.
— Ариадна меня узнала, когда увидела сквозь маску мои глаза. Ты меня вычислил, и должен признать, в этом ты большой молодец; однако она убила Борея, в то время как ты не нанес ему ни царапины. Разве это не унизительно?
Он презрительно захихикал и вышел. Вскоре вновь появился и продолжил:
— Появление Ариадны в Совете заставило меня ненадолго отложить второй этап моих планов. К счастью, я уже успел осуществить первый этап — покончить с Пифагором и уничтожить братство.
Он взвалил на плечо очередной мешок, но тут же поставил обратно на пол. Поднял руку и потер правое плечо. «Борей перетаскал бы эти мешки в одну минуту», — раздраженно подумал он. Массируя плечо, он продолжал говорить с Акеноном в тоне дружеской беседы.
— Уверен, нам не помешают, — сказал он так, словно Акенона это обрадует. — Ариадна совершила ошибку, заявив всему Совету, что золото хранится в другом убежище. Наверняка весь Кротон кинулся на поиски сокровищ. С другой стороны, я подкупил и обманул столько солдат, что кто-нибудь обязательно помешает меня поймать или поможет сбежать. Да и из Совета я смог убраться лишь потому, что солдаты освободили мне путь. — Он приблизился, теперь его обожженное лицо оказалось рядом с лицом пленника. — Хочу избавить тебя от ложных надежд.
Акенон приоткрыл здоровый глаз и произнес несколько слов.
— Что ты сказал? — спросил Даарук, приблизив ухо к его рту.
— Как ты симулировал свою смерть? — повторил Акенон.
* * *
Даарук усмехнулся.
— Очень хорошо, Акенон, отлично, — прошептал он добродушно, и голос его звучал почти искренне. — Пытаешься удовлетворить свое любопытство даже на пороге смерти. Это делает тебе честь. Знание — верная стезя, всегда верная. — Он задумался на пару секунд, прежде чем продолжить. — Вероятно, ты думаешь, что я съел лепешку, отравленную корнем белой мандрагоры.
