Пифагор наблюдал, как Акенон присел рядом с телом Даарука, внимательно изучая остатки лепешки. Он не понимал, что задумал египтянин, и глубоко вздохнул, пытаясь рассеять туман, окутавший его мысли. Изучение мыслей Эвандра, Ореста и Гиппокреонта — просмотр последнего он так и не завершил — крайне утомило. К тому же он только что видел, как умирает еще один из его ближайших учеников.
Удар был жестоким, но он заставил себя прийти в чувство, заметив, как потрясены Орест и Аристомах.
Он их учитель, он должен служить для них примером.
Возможно, один из кандидатов убийца — хотя в это невозможно поверить, — но остальные — всего лишь невинные жертвы.
Он выпрямился и молча переглянулся с учениками.
В этот момент Акенон, сидевший рядом с Дааруком, сжал губы и решительно повернулся к нему.
— Мы должны немедленно допросить работников кухни и всех, кто мог зайти туда сегодня днем.
Пифагор кивнул. Он был благодарен Акенону за то, что тот взял руководство на себя.
— Я бы хотел, чтобы с допросами мне помогала Ариадна, — продолжал Акенон. — Кроме того, надо собрать пять групп как минимум по три человека в каждой. Одна группа отправится в конюшни и проследит за тем, чтобы никто туда не проник и не взял лошадь, чтобы попытаться бежать. Другая встанет у входа в общину и отрежет путь к Кротону. На каждой стороне общины также должна дежурить группа учеников, чтобы никто не перелез через изгородь и не бежал в лес. Скорее всего, убийцу мы не поймаем, но в общине у него может оставаться сообщник. Если это так, он испугается, что его тоже допросят, и попытается скрыться.
Мгновение Пифагор размышлял. Собрать патрули, а затем обыскать всю общину казалось правильным решением. Он принялся отдавать приказы, чтобы следовать плану Акенона. Сам Акенон и ученики также взялись за дело, призвав на помощь слуг. На мгновение комната опустела, погрузившись в траурную тишину.
Пифагор, учитель учителей, опустился в кресло.
Второй верный ученик лежал недвижно у его ног.
* * *
Община вот-вот превратится в разворошенный улей. Акенон вошел в свое здание и большими шагами прошел через внутренний двор, все еще окутанный ночной тишиной.
«Это для меня вопрос чести, — думал он. — Кем бы ты ни был, клянусь, я поймаю тебя».
Он вошел к себе в спальню и снял с шеи ключ, висевший на шнурке, повернул его в замке и поднял тяжелую крышку деревянного ларя. Сабля лежала сверху. Акенон отправился на ужин, вооруженный только кинжалом, чтобы никого не смутить. Кроме того, в тесном помещении кинжал был куда более действенным оружием. Он достал саблю и положил ее на пол. Потом порылся в вещах и извлек кожаный мешочек. Развязал стягивающий его кожаный шнурок и достал небольшой кошель, в котором лежал десяток крошечных свертков. В завершение он достал металлическую трубку размером с палец, которую использовал в качестве пипетки.
На улицу он вышел с саблей на поясе. Со всех сторон виднелись факелы.
«Отлично. Периметр оцеплен», — отметил Акенон.
Несколько групп по три или четыре человека обходили общину, перемещаясь от одного здания к другому. Тех, кого следовало допросить, они будили, вытаскивали из кроватей и вели в школу. Там их помещали в просторные аудитории, где они находились под присмотром.
Акенону вспомнилась облава, которую он некогда проводил во дворце фараона Амоса Второго. Тогда этот маневр оказался успешным. Будет ли так и на сей раз? Несколько мгновений он наблюдал за тревожными огоньками, перемещавшимися по общине. В ушах зазвучали гневные крики той давней облавы. Это делало теперешнюю тишину еще более тревожной.
Он сосредоточился на ближайшей цели и поспешил к дому Пифагора.
Философ оставался один в комнате, где только что было совершено преступление. Он сидел за столом, и лицо его было непроницаемо. Акенон опустился на колени рядом с Дааруком. Кровь подсохла. Глаза были приоткрыты, и Акенон всматривался в их пустой взгляд.
«Что ты пытался мне сказать?» — думал он.
Он вспомнил, как встретился с учениками впервые. Даарук сообщил ему, что готов помочь, что на него можно рассчитывать.
Как жаль, что он не успел сказать, кого подозревает. Возможно, Даарук знал, кто убийца, и это привело его к смерти.
Искаженное агонией темнокожее лицо иноземного ученика смягчилось. Теперь выражение его было скорее удивленным, чем болезненным.
«Прости, Даарук», — подумал Акенон, закрывая умершему глаза.
Он открыл суму, достал чашу и растворил в воде немного темного порошка. Наполнил пипетку раствором и уронил несколько капель на щеку Даарука, мокрую от слюны и остатков желтоватой пены. Препарат покраснел, как только коснулся кожи.
«Мандрагора», — заключил Акенон.
Рядом с Дааруком лежала недоеденная лепешка, другой кусок оставался на столе. Акенон следил во время ужина и знал, что это единственная пища, которую вкусил Даарук. Еще он пил воду, но это случилось за несколько минут до того, как он был отравлен. Акенон поднял остатки лепешки и добавил несколько капель вещества, выявляющего яд мандрагоры.
Цвет не изменился.
Значит, яд был только в одной точке лепешки.
Щепотки экстракта корня белой мандрагоры более чем достаточно, чтобы убить человека.
Он взял со стола оставшиеся лепешки и раскрошил их. Снова наполнил пипетку и капнул препарат. Никакой реакции не последовало.
«Почему не отравили другие лепешки?» — удивился он.
В этот момент позади раздался приглушенный вскрик, и он обернулся. Ариадна стояла на пороге комнаты, зажав руками рот. Акенон ускорил шаги, но она обогнала его, подбежала к Пифагору и обняла.
— Отец! — Она отстранилась, с тревогой глядя ему в лицо. — Ты в порядке?
Пифагор молча посмотрел на нее и кивнул. Ариадна снова обняла его.
— Тебе лучше выйти, — сказал Пифагор в следующую минуту.
Ариадна посмотрела на труп. Кровь на лице Даарука делала сцену еще более жуткой. В сознании Ариадны роилось множество вопросов, но ей тоже хотелось уйти, и она покинула комнату вслед за Акеноном.
Прежде чем выйти, он повернулся к Пифагору.
— Полагаю, труп можно убрать. — Он кивнул на Даарука. — Его отравили белой мандрагорой, тем же ядом, которым убили Клеоменида. Я проверил: он был только на лепешке Даарука.
Пифагор чуть заметно покачал головой и уставился на мертвого ученика. Акенон подумал, что он впервые выглядит на свой возраст.
Выйдя на улицу, он рассказал Ариадне о случившемся. Пока они разговаривали, к ним подходили люди, требуя каких-нибудь указаний. Ариадна силилась прийти в себя от потрясения, вызванного видом мертвеца. Ей показалось, что окровавленное тело — ее отец.
— Мы должны многих допросить, — сказал Акенон, когда отошла последняя группа. — Боюсь, это будет очень долгая ночь.
