По сути, это был конфликт между современной индустриальной державой и древней цивилизацией, считавшей своих противников неразвитыми варварами. В английской прессе китайцев, в свою очередь, карикатурно изображали как дикарей, избивающих своих детей и жен. В Punch писали: «Что нам за дело до китайцев? Они далеко от нас и ни на что не годятся». Вряд ли можно представить две другие цивилизации, имеющие столь мало общего. Лорд Элгин, отправившийся в Шанхай в январе 1859 года, писал: «Без приглашения и не всегда самыми мягкими методами [я] сломал преграды, за которыми эти древние народы пытались укрыть от мира прогнившие лохмотья своих угасающих цивилизаций». Он сделал даже больше: он представил Западу одну из великих мировых держав.
Первая битва за Кантон произошла в 1857 году. Союзники, Великобритания и Франция, удерживали город в течение трех лет. Консерваторы при поддержке горстки радикалов, всегда готовые свергнуть Палмерстона с вершины его популярности, выступили против кантонского недоразумения. Проиграв голосование, Палмерстон весной 1857 года быстро распустил парламент. Благодаря проницательному управлению и уверенной саморекламе он стал героем дня, и следующие всеобщие выборы впервые принесли ему решительную победу над консерваторами с убедительным перевесом в 85 мест. Кобден и Брайт — и тот и другой видные пацифисты — не нашли поддержки в своих избирательных округах. Казалось, международные нормы никогда не победят национальный патриотизм. Летний дворец китайского императора погиб в огне. Таков был результат, как выразился лорд Дерби, «действий консервативного министра, вооружившегося радикальными инструментами и поддерживающего видимость либерализма во внешней политике». Говоря иначе, Палмерстон следовал давним традициям британской дипломатии.
Тем временем англичане продвигались на другом фронте. Империя Великих моголов в Индии постепенно распадалась. В 1613 году «Ост-Индская компания и купцы Лондона получили разрешение основать факторию к северу от Бомбея». С этого все и началось. В 1707 году последний Великий могол оставил после себя страну, искромсанную на части и поделенную между сыновьями, внуками, могольскими управляющими и индусской знатью. Англичане не заставили себя долго ждать и под эгидой Ост-Индской компании вскоре стали доминирующей военной и торговой силой в регионе. В 1849 году английский генерал-губернатор граф Далхауси аннексировал и присоединил к Британской Индии Пенджаб, затем Сикким, расположенный к северу от Бенгалии, и Пегу в Нижней Бирме. Затем последовала колонизация мусульманского княжества Ауд. В результате «новая» Британская Индия оказалась на треть с половиной больше, чем предыдущая колония.
Один из британских управляющих в Индии сказал: «Мы создаем единый народ там, где до сих пор существовала сотня отдельных племен». О том, какими предательствами и кровопролитиями сопровождался этот процесс, рассказывает множество историй, хотя стоит отметить, что они обычно повествуют только о зверствах местных жителей и героизме европейского меньшинства. В действительности за этим самовосхвалением скрывалось немало проявлений варварства со стороны британских колонистов по отношению к коренным народам. Уезжая из Индии, Далхауси высказался более трезво. «Ни один благоразумный человек, — сказал он, — имеющий хоть какое-то представление о восточной политике, не станет утверждать, что в Индии возможен длительный мир». Далхауси также писал: «Мы в полной безопасности, пока мы сильны, и в нашей силе не сомневаются». Однако неоднозначный конец Крымской кампании, возможно, указывал на то, что британцы не так сильны, как привыкли притворяться.
Индийская война за независимость, и в частности августовские события 1857 года, имела множество разных причин — от новостей Крымской кампании, показавших, что англичане разучились воевать, до нежелания туземных наемников служить в Бирме и Персии. Ост-Индская компания была одновременно торговой и военной организацией. После битвы при Плесси в 1757 году главнокомандующий Британской Индией Роберт Клайв взял Калькутту, Мадрас и Бомбей. В этих городах размещались туземные наемные солдаты — сипаи, находившиеся под контролем британцев. Это было далеко не самое идиллическое место службы. Англичане изнывали от невыносимой жары, а под дверями резиденции в Калькутте пробегали тараканы размером с мышь. На таком фоне разворачивалась первая Индийская война за независимость. Единственным утешением для многих становилась выпивка.
В 1856 и 1857 годах по стране распространились слухи о возможном мятеже. Поспорить размахом с железнодорожной манией в Индии могла только религиозная мания. Проблема заключалась в следующем. Многие утверждали и действительно верили, что новые патроны для винтовок Минье смазывают свиным и коровьим жиром, что говорило о полнейшем пренебрежении к местным обычаям. На самом деле это было не так, но эта история хорошо показывает степень недоверия коренного населения к своим колониальным правителям. Корова — священное животное у индуистов, а свинья — грязное животное у мусульман. Индус, осквернивший себя подобным образом, навеки изгонялся из своей касты и в этой, и в следующих жизнях.
В январе 1857 года генерал сообщил, что среди местных солдат наблюдаются «неприятные настроения». В начале мая 85 кавалеристов из гарнизона в Мератхе приговорили к 10 годам каторжных работ за отказ прикасаться к ружейным патронам. Мусульмане поклялись Кораном, а индуисты — священными водами Ганга, что не станут участвовать в подобном святотатстве. В присутствии всего гарнизона с осужденных сняли форму и заковали их в цепи, как обычных преступников. Для некоторых подобное унижение было намного хуже казни. Сипаи пришли в ярость, — по словам очевидцев, они «плясали, и прыгали, и пронзительно перекликались друг с другом». Первыми жертвами стали английские женщины и дети. Туземные пехотинцы кричали: «Скорее! Дели! Скорее! Дели!» Их путь лежал в старую столицу Великих моголов.
В следующее воскресенье гарнизон взбунтовался, взял штурмом тюрьму и освободил всех заключенных, а затем двинулся разорять бунгало британцев и истреблять всех, кто там жил. После этого мятежники направились к Дели, находившемуся всего в 40 милях (ок. 64 км) от них. Ужасные слухи разлетались со скоростью ветра. Правивший в Дели Бахадур Шах с давних пор находился на содержании у британцев, но теперь оказался беспомощен перед силами восставших. Людей убивали на базарах и в коровниках, на плоских глиняных крышах и на дне глубоких колодцев.
В двух милях (3,2 км) к северу от города стояли три туземных пехотных полка, но в них солдаты напали на белых офицеров и зарубили многих из них насмерть. Главнокомандующий генерал Энсон находился далеко на севере. Ему сказали, что транспорта нет и ничего нельзя сделать. Через два дня он умер от холеры. Очень скоро последовали судебные процессы и казни индусских мятежников, но было видно, что эти люди встречают свою судьбу с гордо поднятой головой.
Беспорядки быстро охватили Северо-Западную провинцию. Повстанцы преследовали местных чиновников, регион стремительно погрузился в анархию.
Стоящий на западном берегу Ганга Канпур, где правил сговорчивый Нана Саиб, считался надежным и безопасным местом. Впрочем, в свете последних событий Нана Саиб больше не видел причин поддерживать британцев и решил обрушить на своих бывших союзников заслуженное наказание. Солнце нестерпимо палило весь июнь и июль, европейские солдаты гибли от голода и болезней. Нана Саиб пообещал, что если они сложат оружие, то смогут безопасно пройти через Канпур и сесть в лодки, ожидающие их на Ганге. Однако посадка стала сигналом к расправе: пришедших к реке мужчин, женщин и детей перебили. В живых осталось только четверо.
