А последние слова епископа Люсонского уже вновь были обращены к юному королю. Он выразил желание французского духовенства, чтобы Людовик XIII царствовал «мудро, долго и со славой, будучи законом для своего государства, утешением для своих подданных и устрашением для его врагов».
Конечно же, епископ высказывался не от себя лично, а от имени своего сословия, но для него самое важное заключалось в том, что выступить доверили ему, а не кому-то другому. И теперь именно на него были обращены взоры «лучших людей» Франции, а главное – самой Марии Медичи, правившей страной.
* * *
Принято считать, что Ришелье начал свою карьеру в тени королевы-матери. Он якобы видел, что характер короля слабоват, в то время как Мария Медичи – сильна. Многие известные политические деятели (тот же Наполеон Бонапарт, например) начинали подобным образом, и лишь потом, с течением времени, поворачивали ситуацию в свою пользу. Но Ришелье, на наш взгляд, является исключением из этого правила. Он, похоже, видел сразу все, что можно было получить, и мгновенно ориентировался, уходя от препятствий, будь то моральных или физических. Да, он видел, что в то время король был еще очень молод, и лучше было действовать совместно с его матерью, но он сразу же предвидел, что Людовик скоро вступит в период зрелости, и тогда все станет совершенно по-другому.
Да, на первых порах ему необходимо было восхвалять свою благодетельницу, но он уже тогда думал не о Марии Медичи и не о ее сыне. Он думал о Франции, и именно она была первоосновой его интересов.
На самом деле наш герой отлично понимал истинную цену «правления» Марии Медичи, умудрившейся менее чем за пять лет практически свести на нет все финансово-экономические достижения предыдущих правителей. Но что такое истина, когда на кону стоит что-то гораздо более важное? Как говорил кто-то из древних, река истины протекает через каналы заблуждений. Конечно же, епископ Люсонский отдавал себе отчет в том, что он говорил, но его совершенно не мучили угрызения совести за поистине лакейское угодничество. Более того, его, по сути, очень даже устраивали «таланты» Марии Медичи в государственных делах, равно как и ее слабохарактерность. Ведь бездарность правителя всегда и везде была на руку не одним только авантюристам-временщикам вроде Кончино Кончини, но и сильным людям, умевшим направлять безвольных «властителей». И проблема тут всегда и везде состояла лишь в том, кто окажется у трона – авантюрист или человек подлинного государственного масштаба.
Когда говорят об особенностях характера Марии Медичи, следует, пожалуй, подчеркнуть, что она была даже не сильной, а своевольной. Ее сила была не в уме, но, с другой стороны, она не имела никакого сходства с той же Екатериной Медичи: она не была ни глубоко лицемерной, ни порочной, но ею руководствовали порывы. Можно даже сказать, что она была рабой своих импульсов. Ею двигала страсть, и в гневе она была способна на все. Тот, кто ее когда-то обидел, уже никогда не мог льстить себя надеждой восстановления ее благосклонности. Понимая это, не учитывать эти ее особенности было просто глупо. А Арман-Жан дю Плесси-Ришелье, несмотря на молодой возраст, не был глупым человеком – это уж точно.
* * *
Что же касается его коллег, то они с удовлетворением констатировали, что их представитель как нельзя лучше справился со своей миссией. Доволен был и сам Арман-Жан дю Плесси-Ришелье. Он понимал, что с этого момента стал фигурой общегосударственного масштаба.
Понятно, что выступал не только епископ Люсонский. Аналогичным образом барон де Сеннесэ представил наказы дворянства, а Робер Мирон – третьего сословия. Но, по сути, ничего не изменилось, и эти Генеральные штаты закончились, как и начались.
Закрывая заседания, Людовик XIII заявил делегатам:
– Господа, я благодарю вас за усердный труд. Мы изучим ваши наказы и в скором времени дадим вам ответ.
Ответа не последовало. Соответственно работа Генеральных штатов оказалась бесплодной, и вся эта многолюдная ассамблея лишь очередной раз подтвердила, как написано в «Мемуарах» Ришелье, «что недостаточно знать болезнь, если отсутствует воля излечить от нее».
«Испанские браки»
В целом побеждает королева-мать.
В 1615 году «испанские браки» —
Людовика XIII и Анны Австрийской,
дочери Филиппа III,
и Елизаветы Французской
с будущим Филиппом IV —
довершают ее дело и ее победу.
Франсуа БЛЮШ
После закрытия Генеральных штатов Арман-Жан дю Плесси-Ришелье некоторое время (по некоторым данным, до двух месяцев) оставался в Париже. Но потом, не дождавшись желанного вызова в королевский дворец, он возвратился в свою епархию, продолжая день и ночь думать о своем собственном будущем, которое все еще оставалось весьма неопределенным.
Естественно, епископу Люсонскому очень хотелось понравиться Марии Медичи, и, надо сказать, он в итоге преуспел в этом. С другой стороны, и молодой Людовик XIII, тоже после речи на заседании Генеральных штатов, обратил на него внимание.
А 25 ноября 1615 года имело место бракосочетание Елизаветы, дочери Марии Медичи и короля Генриха IV, родившейся 22 ноября 1602 года в Фонтенбло, и сына короля Испании Филиппа (будущего Филиппа IV). Этого брака очень хотела королева-мать, и он был заключен в Бордо. Елизавете Французской в тот момент было 13 лет, а Филиппу и того меньше – всего 10 лет. По этой причине их некоторое время держали на отдалении друг от друга. Забегая вперед, заметим, что Филипп станет королем в 1621 году. И с того момента Елизавета одного за другим начнет рожать ему детей: 14 августа 1621 года, 25 ноября 1623 года, 21 ноября 1625 года, 31 октября 1627 года, 17 октября 1629 года, 17 января 1635 года, 10 сентября 1638 года, 6 октября 1644 года…
Большинство этих детей умрет при родах или в очень раннем возрасте, но зато Мария-Терезия, родившаяся в 1638 году, будет потом женой короля Франции Людовика XIV.
Ну, а последних родов не выдержит сама Елизавета, которой не станет в тот же день – 6 октября 1644 года.
А пока же, 28 ноября 1615 года, имел место еще один династический «испанский брак»: 15-летний Людовик XIII женился на 14-летней Анне, дочери короля Испании Филиппа III.
Об этом браке еще многое будет сказано, а пока же отметим, что после этого епископ Люсонский был назначен духовником этой молодой женщины и вошел в узкий круг личных советников королевы-регентши, продолжавшей править Францией, несмотря на то, что ее сын уже номинально достиг совершеннолетия.
Став духовником Анны Австрийской, которую так прозвали из-за того, что она была из династии Габсбургов, Арман-Жан дю Плесси-Ришелье вскоре добился и расположения Кончино Кончини, которого теперь все именовали маршалом д’Анкром.
Луденский мир
Переговоры между Конде и правительством
были проведены в феврале – мае 1616 года
