В результате своими неумелыми действиями он позволил протестантской армии, направленной на помощь Монтобану, войти в город. Герцог де Люинь, полный страхов и сомнений, попытался вести тайные переговоры с осажденными, но это стало известно и лишь навлекло на него гнев короля.
15 ноября Людовик XIII приказал снять осаду Монтобана, но остался на юге, чтобы завершить усмирение мятежников.
Смерть герцога де Люиня
Самым важным событием этой эпохи
была смерть де Люиня, открывшая путь
к престолу королевскому
гениальному Ришелье.
Кондратий БИРКИН
12 ноября 1621 года герцог де Люинь осадил маленькую гугенотскую крепость Монёр на реке Гаронне, а через месяц он заболел «пурпурной лихорадкой» (вероятнее всего, скарлатиной или чумой, бродившей по армии) и умер буквально через несколько часов.
Считается, что Шарль д’Альбер герцог де Люинь «сошел со сцены» удивительно вовремя, ибо король уже устал от него и больше не скрывал этого от своих приближенных.
Современники рассказывали, что никто даже не наведался к умиравшему, а после похорон Людовик XIII признался одному из своих приближенных, что смерть де Люиня сделала его свободным. В результате о бывшем фаворите все очень скоро забыли.
Ришелье становится кардиналом
Получение кардинальской шляпы
станет компенсацией
за его осторожность и гибкость.
Франсуа БЛЮШ
В том же 1621 году, после смерти де Люиня, Мария Медичи вновь заняла свое место в Королевском совете.
Смерть герцога открыла путь наверх и Арману-Жану дю Плесси-Ришелье, имевшему все причины недолюбливать герцога и принижать его роль перед потомками. Поначалу он стал простым членом Королевского совета, но потом очень быстро выдвинулся на пост министра. Кроме того, Мария Медичи добилась для него кардинальской сутаны.
Произошло это следующим образом. Весной 1622 года Арман-Жан дю Плесси-Ришелье заступился за королеву-мать на заседании Королевского совета. Влиятельнейшие люди Франции всегда относились к нему более чем с опаской, явственно видя его достоинства и потенциальные возможности, амбиции и непреклонность на пути к поставленной цели. Выступая в Совете, наш герой еще больше укрепил министров в их беспокойствах. И тогда государственный секретарь маркиз Пьер де Пюизье стал убеждать Марию Медичи отправить своего «протеже» в Рим. План де Пюизье был прост: отдалить дю Плесси-Ришелье от Марии Медичи, лишить ее опытного советника, без которого она стала бы не так опасна, и одновременно удалить из Франции самого очевидного кандидата на высшее место рядом с троном. Но наш герой решил переиграть де Пюизье и заявил о своем согласии отправиться в Рим.
А тут очень кстати (13 августа 1622 года) в Париже умер Анри де Гонди, кардинал де Рец. Мария Медичи усилила давление на государственного секретаря де Пюизье. Наконец, в дело вмешался сам Людовик XIII. И в результате этих совместных усилий 5 сентября 1622 года епископ Люсонский был все же возведен в кардинальский сан.
В это время ему было 37 лет. В поздравительном письме папа Григорий XV (в миру Алессандро Людовизи) написал ему:
«Твои блестящие успехи настолько известны, что вся Франция должна отметить твои добродетели <…> Продолжай возвышать престиж церкви в этом королевстве, искореняй ересь».
Как видим, Арман-Жан дю Плесси-Ришелье (а теперь уже кардинал де Ришелье) в блестящем стиле выиграл эту партию.
Историк Ги Шоссинан-Ногаре пишет о Марии Медичи:
«Она добилась введения в Совет Ришелье, то есть, как она очень наивно полагала, себя самой. Когда Ришелье сделался главой Совета, она расценила это как собственный триумф. Но Ришелье, возвыситься которому помогла королева-мать, ради удовлетворения своих амбиций сделался слугой короля душой и телом».
С известным историком можно согласиться лишь частично. В самом деле, вознесясь на такую высоту, кардинал де Ришелье перестал нуждаться во флорентийке. И тут никого не должна вводить в заблуждение его известная фраза о том, что пурпурная мантия будет постоянно напоминать ему о Марии Медичи и о его обещании не щадить за нее и последней капли своей крови… Однако при этом он не «сделался слугой короля душой и телом». Скорее, напротив, он обратил свой проницательный взгляд на королеву Анну Австрийскую, супругу Людовика.
Другое дело, что 20-летний король, в силу данных ему от природы качеств, просто не мог долгое время обходиться без поводыря, а это значило, что в его окружении тут же началась борьба за место ушедшего в мир иной герцога де Люиня.
Часть четвертая
Ему не хватало только короны
Член королевского Совета
Он вернулся в Париж, и с тех пор счастье
и везение не оставляли этого
хитреца до самой смерти.
Андре КАСТЕЛО
Очевидным претендентом считался принц де Конде. Но ведь был еще и Арман-Жан дю Плесси-Ришелье, отныне и навсегда – великий и ужасный кардинал де Ришелье…
Теперь положение кардинала коренным образом изменилось. Он уже не выглядел тем полуссыльным изгоем, каким был еще совсем недавно. Теперь с ним вынуждены были считаться все, причем не только члены Королевского совета.
Что касается парижского общества, то в нем возвышение епископа Люсонского было встречено вполне благосклонно. В частности, известный придворный поэт Франсуа де Малерб писал одному из своих друзей:
«Вы знаете, что я не льстец и не лжец, но клянусь вам, что в этом кардинале есть нечто такое, что выходит за общепринятые рамки, и если наш корабль все же справится с бурей, то это произойдет лишь тогда, когда эта доблестная рука будет держать бразды правления».
Однако «эта доблестная рука» все еще не пользовалась полным расположением короля. Тогдашний венецианский посол, например, докладывал своему правительству следующее:
«Господин кардинал де Ришелье здесь единственный, кто противодействует министрам. Он прилагает все усилия для того, чтобы возвысить себя в глазах короля, внушая ему идею величия и славы короны».
Судя по всему, новоиспеченный кардинал хорошо изучил характер Людовика XIII, сделав упор на его славолюбие и желание во всем походить на своего знаменитого отца. Он упорно внедрял в сознание молодого короля такие понятия, как величие, признание, бессмертие…
Когда же он в кардинальской мантии вошел в зал Королевского совета, всем сразу стало понятно, кто отныне здесь хозяин. И точно – вскоре ему удалось ненавязчиво убедить короля в полной беспомощности и несостоятельности его министров Шарля де Ля Вьёвилля, Николя Брюлара де Сийери, Пьера де Пюизье и других. И, надо сказать, сделать это было несложно, ибо внутренняя обстановка во Франции тогда была крайне неблагополучной. Повсеместно тлели, готовые в любой момент разгореться, очаги недовольства. Серьезно был расшатан и международный престиж Франции, отказавшейся от союза с германскими протестантскими княжествами из религиозно-идеологической солидарности с Габсбургами. И все потому, что на протяжении последних лет как внутренней, так и внешней политикой Франции занимался кто угодно, только не тот, кто был на это способен.
