Говорится также и о том, что взятие Ла-Рошели закончилось «новым преследованием гугенотов, достигшим свой высшей точки в отмене Нантского эдикта Людовиком XIV».
* * *
Мы уже рассказывали о том, что Нантский эдикт, даровавший французским гугенотам (протестантам) вероисповедные права, был принят в 1598 году в Нанте при короле Генрихе IV.
Этот эдикт состоял из 93 статей и 36 секретных постановлений, и более терпимого закона в отношении гугенотов не знало ни одно католическое государство в Европе.
Нантский эдикт даровал практически полное равноправие католикам и протестантам. Он запретил любое упоминание о религиозных войнах.
Кальвинизм допускался повсюду, где он существовал ранее, и гугеноты получили право иметь свои церкви, колокола, школы, занимать общественные должности. Изгнанники были возвращены на родину. Во власти гугенотов были оставлены на восемь лет 200 крепостей и укрепленных замков, принадлежавших им до 1597 года (главными из них были Ла-Рошель, Сомюр и Монтобан).
Когда Генриха IV не стало, Мария Медичи, будучи ярой католичкой, все же оставила министров Генриха и объявила, что она во всем будет следовать его примеру. Более того, одним из первых ее распоряжений стало заявление о том, что Нантский эдикт будет неизменно сохранен. Она сказала, что «опыт доказал, что насилие не только не побуждает людей возвращаться в лоно католической церкви, но даже останавливает их от этого».
Когда Людовик XIII в 1614 году достиг формального совершеннолетия, первым действием его правления также было подтверждение Нантского эдикта. А в 1615 году Мария Медичи побудила короля, еще остававшегося под ее опекой, издать декларацию, которой все предшествовавшие меры в пользу протестантов были публично подтверждены.
Многие тогда осудили политику королевы-матери, а Римский папа открыто выразил Марии Медичи свое сожаление о том, что она потворствует еретикам. Тем не менее при воцарении Людовика XIII было постановлено, что Нантский эдикт должен «соблюдаться нерушимо».
Все говорит и за то, что кардинал де Ришелье оставил принцип веротерпимости в силе.
Такова была политика французского правительства, еще несколько лет назад называвшего главной обязанностью государя наказание еретиков и истребление ереси.
* * *
При этом никто не станет отрицать, что Мария Медичи и Людовик XIII были не менее суеверны, чем их предшественники, и поэтому очевидно, что пренебрежение теологическими предрассудками происходило не от их личных качеств, а от успехов просвещения в стране, которой, по сути, руководил кардинал де Ришелье.
И в этом смысле (впрочем, как и во многих других) именно он стал тем человеком, которому дано было оставить отпечаток своего личного характера на истории своей страны.
Да, бесспорно, Арман-Жан дю Плесси-Ришелье был деспотом, но его деспотизм имел благородное направление. Что же касается военной операции под Ла-Рошелью, то цель столь внушительной экспедиции заключалась не в уничтожении главного оплота французских гугенотов. Она заключалась в другом: Ла-Рошель оставалась последним портом, открывавшим англичанам вход во французское королевство. К тому же Англия хотела пресечь намерения французского короля распространить свое господство на Атлантику, владычицей которой британская корона считала себя с незапамятных времен.
Историк Эжен Россев-Сент-Илер в связи с этим констатирует:
«Ришелье не нуждался больше в помощи Испании, чтобы разбить английский флот и взять Ла-Рошель».
* * *
Что же касается герцога Бекингема, то он хоть и ставил превыше всего честь Англии, но стремился к удовлетворению личной мести и хотел вернуться во Францию как завоеватель.
Со своей стороны, кардинал де Ришелье приказал сосредоточить небольшую, но сильную армию в провинции Пуату, нацелив ее на Ла-Рошель.
25 июля 1627 года британские корабли появились у берегов Ре, и трехтысячный гарнизон этого острова оказался осажден в форте Сен-Мартен.
В это время Людовик XIII также отбыл из Парижа в Пуату, чтобы лично возглавить войска, но в дороге он неожиданно заболел. В такой ситуации кардинал де Ришелье показал себя следующим образом: он выделил из собственных средств 1 500 000 ливров на нужды армии, а потом получил от кредиторов еще 4 000 000 ливров. Более того, он приказал конфисковать все торговые корабли, оказавшиеся на Атлантическом побережье Франции, вооружить их и отправить в район боевых действий. А еще он пообещал премию в 30 000 ливров тому отважному капитану, который сумеет доставить осажденному гарнизону Сен-Мартена необходимое продовольствие. И, конечно же, он занялся спешным сбором войск для переброски под Ла-Рошель.
Всем этим он в очередной раз доказал, что интересы государства не были для него пустым звуком. Он прекрасно понимал, что в создавшемся критическом положении самое главное – не допустить установления английского контроля над островом Ре.
* * *
А тем временем муниципалитет Ла-Рошели, воспользовавшись трудным положением правительства, выдвинул целый ряд невообразимых требований, больше похожих на ультиматум. Однако кардинал де Ришелье отверг все эти претензии, пригрозив решить все проблемы силой. В результате 10 сентября 1627 года гугеноты Ла-Рошели начали боевые действия против королевской армии.
11 сентября в армию прибыл Людовик XIII, оправившийся от болезни. Он тут же приступил к осаде Ла-Рошели, и это затянулось на два с лишним года.
Важнейшим условием успеха операции было изгнание англичан с острова Ре.
К октябрю месяцу численность королевской армии, собранной вокруг Ла-Рошели, возросла до 20 000 человек. На самом деле кардинал де Ришелье планировал сосредоточить здесь еще более мощные силы, но в это время герцог Анри де Роган организовал мятеж на юге Франции, в Лангедоке. Поэтому пришлось сформировать еще одну армию, и командовать ею был назначен принц де Конде, непримиримый враг гугенотов.
Осада Ла-Рошели осложнялась еще и распрями между герцогом Ангулемским, Франсуа де Бассомпьером и братом короля Гастоном, что затрудняло осуществление единого стратегического плана, выработанного Людовиком XIII и его советником, украсившим свое кардинальское облачение военными доспехами. Тем не менее форт Сен-Мартен продолжал сопротивляться, а в армии герцога Бекингема моральный дух падал буквально с каждым днем. Это и понятно – не хватало продовольствия, росло число заболевших, да и попытки штурма, предпринятые 20 октября и 5 ноября, не удались, принеся лишь серьезные потери.
В итоге герцог приказал снять осаду форта и эвакуировать потрепанные войска с острова на корабли. Это стоило англичанам еще до двух тысяч человек, и это уже была не просто неудача, но крупное поражение с потерей пушек, лошадей и знамен. Герцог Бекингем бежал, заверив ларошельцев в том, что очень скоро он вернется с еще более сильной армией.
С этого момента все силы кардинал де Ришелье нацелил на Ла-Рошель, и положение защитников города стало угрожающим. Стоит отметить, что укрепления города включали двенадцать больших бастионов, на которых были расположены полторы сотни крепостных орудий, а перед мощными крепостными стенами были вырыты двойные рвы. Население города к началу осады составляло примерно 28 000 человек, из которых в активной обороне могло участвовать до 10 000 человек. За всю историю Ла-Рошели не в первый раз приходилось выдерживать осаду, и попытки взять город прямым штурмом всегда терпели неудачу.
