питали к идеям, к системе кардинала,
сблизила их во взаимном доверии.
Жан-Батист-Оноре КАПФИГ
Итак, в октябре 1628 года Ла-Рошель капитулировала. Другими словами, эта мощная крепость была отнята у гугенотов, много десятилетий считавших ее оплотом своего могущества. Таким образом, был навсегда положен конец сепаратистским устремлениям протестантского меньшинства и его мечтам о создании собственной республики, независимой от французской короны.
Свидетель этих событий Франсуа де Ларошфуко так пишет о кардинале де Ришелье:
«Все, кто не покорялись его желаниям, навлекали на себя его ненависть, а чтобы возвысить своих ставленников и сгубить врагов, любые средства были для него хороши».
И действительно, в борьбе со своими противниками кардинал не брезговал ничем. Прежде всего, он прибегал к доносам и шпионству. Но по тем временам это было «нормально», и этим пользовались все. Но кардинал пошел значительно дальше: грубые подлоги и подкупы – в ход у него пошло все.
А что оставалось делать? Ведь происходившее на юго-западе Франции – это фактически была гражданская война, которая потребовала отъезда Людовика XIII и кардинала де Ришелье из Парижа. Король, как мы уже говорили, сильно болел. Кардинала и самого мучили бесконечные мигрени, но он день и ночь проводил у постели Людовика, лично ухаживая за ним. Это и понятно, ведь он ни на минуту не забывал о том, что смерть Людовика повлекла бы за собой восшествие на престол его брата Гастона.
Правление в Париже во время отсутствия короля было передано его матери, а посему ситуация для кардинала явно перестала быть предсказуемой и управляемой. Да что там – ситуация стала просто опасной, таившей в себе все новые и новые проблемы. И точно, пока кардинал находился под Ла-Рошелью, в Париже сформировался «женский заговор» против него.
* * *
Произошло это следующим образом. Анна Австрийская, видевшая в кардинале злейшего врага своих венских и мадридских родственников, как-то раз пришла на прием к Марии Медичи, и флорентийка сказала ей:
– Мой сын запуган и слаб, и мне очень жаль, что он не уделяет вам должного внимания. Сколько раз я говорила ему об этом. Но, вы же понимаете, он теперь меня совершенно не слушает. Совсем другой голос нашептывает ему на ухо и днем, и ночью.
Как видим, королева-мать лишь «закинула удочку», и ее сноха моментально «клюнула».
– Я в курсе, – с тоской в голосе сказала Анна. – Мы обе понимаем, о ком идет речь. Этот человек все шепчет и шепчет, отравляя мозг короля и настраивая его против меня. Он будит в короле все новые и новые подозрения, придумывает все новые и новые запреты… И все для того, чтобы сломить мой дух. Но его не сломить, мадам! Во всяком случае, до тех пор, пока меня поддерживает ваша дружба и привязанность ко мне!
Мария Медичи заботливо погладила ее по голове.
– Дорогая моя дочь, поверьте, я ваш друг. Мы оба, я и мой сын Гастон, очень сочувствуем вам. С вами обращаются постыдно, и я разделяю ваше мнение о том, кто является главным виновником всего этого.
– Не могли бы вы заступиться за меня? – прошептала Анна. – Ведь король вам всем обязан. Он просто обязан прислушаться к вам.
Мария Медичи нахмурилась.
– Да, Людовик обязан мне всем, но теперь он забыл об этом. Он даже позволил злодеям убить моего бедного Кончино Кончини. О, тогда он был еще совсем мальчишкой, но, тем не менее, он осмелился пойти на это. Впрочем, он никогда не испытывал чувства благодарности ко мне. Поверьте мне, Анна, он очень завидует мне, потому что я знаю, как надо управлять государством, а он – нет. Теперь он меня вообще не слушает, и знаете почему? Во всем виноват Ришелье! Эта змея запустила свой яд в нас обеих!
Мария Медичи решительно встала.
– Клянусь Богом, я уже устала от этого человека! Вы просите меня заступиться за вас перед Людовиком? Но из-за этого дьявола в человеческом обличье он не станет меня и слушать!
– Я ненавижу и презираю это ничтожество! – воскликнула Анна Австрийская. – Этот выскочка должен быть уничтожен!
– Какие громкие слова, – усмехнулась королева-мать, – смотрите, как бы ему их не передали.
– Я уже ничего и никого не боюсь! – продолжала Анна. – Вы, мадам, создали этого человека! Вы возвысили его! А теперь он перешел на другую сторону и отбросил вас, как переставшую быть нужной вещь. Мадам, вы не должны мириться с этим. Мы обе – королевы Франции, и мы должны объединить наши усилия, чтобы свергнуть этого человека. Одна я беспомощна, но вместе мы можем стать непреодолимым препятствием на пути кардинала…
– О да, – сказала Мария Медичи. – Мать и жена – союз достаточно мощный, чтобы при благоприятных обстоятельствах устранить кардинала. Клянусь Богом, дочь моя, мы должны объединиться! У меня есть права настаивать на том, чтобы Людовик примирился с вами.
– Да и я могу быть полезна, – горячо подхватила Анна Австрийская. – Я встречусь с испанским послом и заручусь поддержкой Испании, буду помогать вам всеми доступными мне способами, и мы скинем виновника всех наших несчастий в пропасть.
В ответ Мария Медичи потрепала Анну по щеке и кивнула.
– С этого момента, мадам, – торжественно заявила Анна, – мы с вами – одно целое. И пусть кардинал де Ришелье нас боится…
Война в Италии
Партия королевы-матери
не скрывала своей враждебности
к новой экспедиции в Италию.
Франсуа БЛЮШ
Казалось бы, гугенотская Ла-Рошель пала, и теперь нашему герою можно было и облегченно вздохнуть. Но не тут-то было. В Париже партия так называемых «политических католиков», пользовавшаяся поддержкой Марии Медичи, вдруг резко выразила свое недовольство по поводу того, что ларошельские гугеноты не были строжайшим образом наказаны. Но еще более Мария Медичи оказалась возмущена тем, что на заседании Совета, состоявшемся 26 декабря 1628 года, кардинал де Ришелье высказал мнение о том, что политические интересы Франции требуют немедленной посылки войск в Италию.
В Италию! На ее родину! Да как этот неблагодарный посмел даже подумать об этом!
* * *
Собственно, тогда Италии в нынешнем понимании этого слова не существовало. На ее месте располагалось множество разных королевств, герцогств и графств, в том числе Великое герцогство Тосканское и герцогство Мантуанское. Конечно же, кардинал де Ришелье предлагал послать войска не во Флоренцию, а в Мантую, но и там правили представители рода Гонзага, породнившиеся в 1584 году с родом Медичи.
В 1627 году последний из этого славного рода умер бездетным, и эта смерть поставила кардинала де Ришелье, всегда заботившегося о росте влияния Франции в Европе, перед необходимостью принимать быстрые и весьма жесткие решения.
Дело в том, что на трон в Мантуе теперь претендовал герцог Неверский (ставленник Франции), князь Гуасталлы (ставленник Габсбургов), а также герцог Савойский (с ним Испания имела договор о разделе герцогства Монферрат в Пьемонте). Естественно, Испания хотела, воспользовавшись междоусобицей во Франции, вытеснить ее из Северной Италии. Подобные претензии во все времена неизбежно заканчивались одним и тем же – войной.
