Характеризуя же тандем «кардинал де Ришелье – отец Жозеф», следует отметить, что у каждого «серого кардинала» все равно непременно должен быть свой «красный кардинал» (красный – это цвет кардинальской шелковой сутаны и шапки), официально облеченный большой властью. И эти «красные кардиналы» всегда нуждаются в «серых», которым можно поручить самые неблаговидные дела и которых при необходимости можно дезавуировать, то есть обвинить в превышении полномочий, сохраняя свое собственное лицо. Кстати, кардинал де Ришелье, бывало, дезавуировал своих послов, при которых состоял отец Жозеф, но при этом доверия к последнему он никогда не утрачивал. Таким образом, можно утверждать, что отец Жозеф был, по сути, проводником французской политики и необходимым звеном организованной кардиналом системы абсолютной власти. Более того, он, наверное, был единственным если не другом, то действительно близким человеком кардинала.
И все же, несмотря на столь серьезную потерю, можно констатировать, что к началу 1640 года кардиналу де Ришелье удалось укрепить позиции правительства и стабилизировать обстановку внутри страны.
Долгие годы, день за днем этот удивительный человек, окруженный завистниками и врагами, желавшими его смерти, твердой рукой направлял государственный корабль Франции. И, пожалуй, только он один знает, сколько лет жизни отняла у него эта борьба.
Рождение второго ребенка Анны Австрийской
Гастон никогда не утешится,
тем более что его невестка
21 сентября 1640 года родит еще одного
сына, Филиппа, герцога Анжуйского.
Франсуа БЛЮШ
Как отмечает историк Жан-Кристиан Птифис, «число врагов кардинала росло с каждым днем». И прежде всего его противниками были обе королевы. Это было крайне опасно, ибо обе они по своему положению находились за пределами его власти, и это означало, что по отношению к ним он должен был находить и применять совершенно иное оружие.
Следует отметить, что женщины в жизни Людовика XIII никогда не играли особой роли. Более того, согласно утверждению его биографа Пьера Шевалье, он «имел глубокие гомосексуальные наклонности», которые якобы сдерживала лишь его набожность. С матерью (Марией Медичи) он открыто враждовал, а его жена Анна Австрийская уже давно поняла, что ее брак не будет счастливым. И это действительно было так: супружество двух подростков, оформленное против их воли и из чисто политических соображений, просто не имело шансов быть счастливым.
Юная королева, ехавшая в Париж с надеждой на веселую и радостную жизнь, вместо этого нашла лишь смертную тоску, однообразие и печальное одиночество. А король, похоже, вообще долгое время открыто игнорировал ее…
Но, как уже говорилось, 5 сентября 1638 года произошло чудо, и Анна Австрийская вдруг произвела на свет дофина Людовика (будущего короля Людовика XIV). А два года спустя, 21 сентября 1640 года, она родила еще одного сына – Филиппа.
И тут все опять засомневались, что отцом был именно Людовик XIII. И опять на роль отца было предложено множество кандидатур, включая и самого кардинала де Ришелье.
Жан-Кристиан Птифис по этому поводу высказывается абсолютно однозначно:
«На самом деле это всего лишь легенда, выдуманная в XVIII веке».
Мы уже рассматривали кое-какие подробности этой истории, и в этот раз ограничимся лишь тем, что констатируем: тогда многие мужчины при дворе были влюблены в прекрасную испанку…
Восстание «босоногих» в Нормандии
В Нормандии имел место бунт «босоногих»,
то есть крестьян, вооружавшихся
чем попало, чтобы разрушать усадьбы
дворян и сделать всех равными.
Жан-Батист-Оноре КАПФИГ
А тем временем недовольство в стране росло, и самым крупным его проявлением стала волна народных восстаний, поднявшаяся летом 1639 года в Нижней Нормандии. Восставшие там называли себя «босоногими» (nu-pieds).
Главной причиной недовольства стал все тот же габель (соляной налог). Точнее, он стал поводом, а причиной была углубляющаяся народная нищета, вызванная непрекращающимися войнами. Народ терпел долго, но в 1639 году произошел взрыв. Ну, в самом деле, сколько можно: разнообразные новые налоги с каждым годом прибавлялись к старым, уже и без того обременявшим Нормандию. В результате восстание, вспыхнувшее сначала в Авранше, быстро распространилось на другие города округи (Кан, Руан и др.).
А началось все так. 16 июля 1639 года в Авранш прибыл по какому-то делу, не имевшему никакого отношения к габели, судебный чиновник Шарль Ле Пупинель. Но почему-то разнесся слух, что он явился для установления габели и запрещения употреблять белую соль. А может быть, это была сознательная провокация, никто не знает, но факт остается фактом: Ле Пупинель остановился на постоялом дворе, и толпа, вооруженная палками и камнями, набросилась на него, а затем кто-то вырвал у него шпагу и ранил несчастного. Двое слуг Ле Пупинеля бросились его защищать, и их убили на месте. А потом ни в чем не повинному чиновнику выкололи глаза и бросили в канаву истекать кровью. Там он и умер.
Той же ночью были совершены нападения на служащих бюро по сбору налогов, а потом погромы продолжились в других местах.
Историк этого восстания Пьер-Франсуа-Леон Ля Сикотьер описывает его так:
«Увлекаемые своими инстинктами, далеко не всегда ясно осознанными, массы очень часто сами увлекают за собой даже тех, кто претендует на руководство ими. <…> Это восстание было довольно значительным. Оно потребовало от государственной власти посылки крупных войск; оно сопровождалось, с переменным успехом, схватками между войсками и крестьянами; оно закончилось кровавыми и ужасными репрессиями. <…> Оно не разразилось внезапно, но имело своим источником и причиной давнюю ситуацию и было в течение несколькх лет, так сказать, перманентным».
К осени 1639 года численность восставших достигла 20 000 человек. Они были организованы в так называемую «Армию страдания», разбитую на бригады, каждая кз которых имела своего командира. Последние подчинялись единому штабу восстания, а во главе всего стоял полулегендарный Жан Босоногий. Точное имя этого человека неизвестно. Одни историки говорят, что под этим именем скрывался викарий Жан Морель из Сен-Сатюрнена, что около Авранша. Другие уверяют, что это был некий месье де Понтебер, местный дворянин, который якобы «переоделся крестьянином и имел поручение от недовольных принцев и сеньеров, удалившихся из Франции». А вот в «Мемуарах» маркиза де Монгла утверждается, что восставшие «выбрали между собой предводителя, которого называли Жан Босоногий, дабы этим показать, что налоги довели их до такого состояния, когда они уже не могут обуваться». Подобное объяснение выглядит вполне правдоподобно, но не открывает настоящего имени народного героя. В любом случае, он объявил об отмене выплаты всех налогов, а причастных к их взиманию приказал сурово преследовать, вплоть до предания смертной казни.
