В результате практически вся территория Нормандии быстро оказалась под контролем «босоногих», что потребовало от кардинала де Ришелье принятия срочных мер.
На самом деле кардинал не был сторонником введения дополнительных налогов, считая этот путь малоэффективным и даже очень социально опасным. Знал он и о многочисленных злоупотреблениях, царивших в области взимания налогов, но при этом ничего не мог поделать. А война тем временем продолжалась, и она требовала все новых и новых денежных поступлений. С другой стороны, имел место явный бунт, открытое неповиновение власти, которую он олицетворял. А это значило, что с «босоногими» нужно было покончить самым решительным образом, дабы их «пример» не распространился на другие провинции королевства.
Для этого он отозвал с театра военных действий отборные войска под командованием будущего маршала Жана де Гассиона. Каратели этого молодого человека представляли собой в основном иностранных наемников, и они проявили невиданную жестокость в отношении восставших. Против подобных мер выступил даже архиепископ Руанский Франсуа д’Арле. Все было бесполезно, но зато к началу 1640 года все районы и города, охваченные восстанием, перешли под контроль правительственных войск. Последним 2 января 1640 года был взят Руан, столица Нормандии и один из основных очагов политической оппозиции еще с первого года царствования Людовика XIII.
А потом в Нормандию прибыл с чрезвычайными полномочиями сам канцлер Сегье, и уж он-то сумел «примерно разобраться» с мятежной провинцией. В результате все главные зачинщики волнений были казнены, Нормандия лишилась своего парламента, а Руан – муниципалитета. Все незаконно отмененные налоги были восстановлены, а Руан в дополнение ко всему был приговорен к выплате в казну 1 000 000 ливров штрафа (несколько меньшие суммы должны были заплатить остальные «мятежные» города). Понятно, что сделано это было по повелению Ришелье, который решил превратить наказание Нормандии в «примерный урок» для остальных провинций. Как говорится, чтобы неповадно было…
Безусловно, затем последовал «разбор полетов», ведь нужно же было понять, откуда «росли ноги» этого восстания. Было высказано предположение, что народное выступление в Нормандии могло быть спровоцировано какой-нибудь «недружественной» иностранной державой. Например, Англией, которой в давние времена принадлежала Нормандия. Или Испанией? Однако все попытки канцлера Сегье, с усердием выполнявшего волю кардинала, найти в этом деле «руку» Лондона или Мадрида успехом не увенчались.
Смерть Бернхарда Саксен-Веймарского
В новой истории Бернхард являет нам
прекрасный образ той могучей эпохи,
когда личное величие еще имело
известное значение, а храбрость
завоевывала целые страны.
Фридрих фон ШИЛЛЕР
А в это время неожиданные трудности вдруг возникли в Германии. Герцог Бернхард Саксен-Веймарский, в 1635 году поступивший на французскую службу и получивший звание генерала, укрепил свое положение в Эльзасе и даже начал предпринимать дерзкие вылазки в Баден и Франконию. Но, с другой стороны, с некоторых пор он стал внушать кардиналу де Ришелье серьезные опасения своими непомерными амбициями.
Овладев Брейзахом и установив контроль практически над всем Эльзасом, герцог не спешил передать их Людовику XIII, решив объявить себя еще и герцогом Эльзасским. В ответ Ришелье пригрозил ему полным прекращением финансовой поддержки. И неизвестно, к чему бы привели возникшие недоразумения, если бы не внезапная смерть 36-летнего Бернхарда.
Произошло это в Нойбурге на Рейне 16 июля 1639 года.
Фридрих фон Шиллер в своей «Тридцатилетней войне» пишет:
«Он умер от болезни, по многим признакам схожей с чумой; это поветрие унесло в его лагере около четырехсот человек в течение двух дней. Черные пятна, проступившие на теле герцога, слова, произнесенные умирающим, и те выгоды, которые его внезапная кончина дала Франции, вызвали предположение, что он был отравлен французами; но оно в достаточной степени опровергается характером болезни. Союзники потеряли в нем крупнейшего полководца, какого они имели после Густава-Адольфа, Франция – грозного соперника в борьбе за Эльзас, император – самого опасного из своих врагов. <…> С храбростью солдата он соединял холодную и спокойную проницательность полководца, с твердым мужеством зрелого человека – быструю решимость юноши, с неистовым пылом бойца – достоинство государя, умеренность мудреца и добросовестность человека чести».
Смерть настигла герцога в тот самый момент, когда он намеревался вторгнуться в Баварию.
27 июля Ришелье написал своему родственнику маркизу де Ля Мейерэ:
«Король и весь двор в трауре. Надеюсь, что войска останутся твердыми в их верности королю. Не могу передать вам того беспокойства, которое я лично испытываю в связи с гибелью этого полководца».
При всей сложности взаимоотношений с герцогом Саксен-Веймарским кардинал де Ришелье сознавал все значение утраты этого талантливого протестантского военачальника. А ведь ему еще предстояло склонить соратников покойного к соблюдению верности королю Франции. Ради достижения этой цели кардинал пошел на их прямой подкуп, что было характерно для тех времен. Но и это было еще не все: тут же возник вопрос, кто возглавит армию герцога Саксен-Веймарского. Это была проблема посложнее. Но и ее кардинал решил, как водится, быстро и эффективно. В результате с помощью подкупленных генералов ему удалось провести на пост временного командующего веймарской армией герцога де Лонгвилля, а его заместителем стал 37-летний Жан-Батист Буд де Гебриан, будущий маршал.
* * *
На исходе осени 1639 года герцог де Лонгвилль начал наступление, подготовленное еще Бернхардом Саксен-Веймарским, но он изменил его направление: вместо Баварии армия была направлена на север – в сторону Франкфурта и Майнца. Наступление пошло вполне успешно, и в короткий срок были взяты Нойштадт, Оппенгейм, Бинген и Крейцнах.
Другая часть армии под командованием Гебриана 27 декабря перешла через Рейн и с юга вторглась в центральные районы Германии. В январе следующего года Гебриан, взяв Лимбург, остановился в Гессене.
Для Священной Римской империи наступили непростые времена, ибо в это же время из Померании началось наступление 18-тысячной шведской армии Юхана Банера. Шведы победоносно прошли через Бранденбург, Брауншвейг и другие германские земли, вплоть до Тюрингии и Саксонии. Затем Банер разбил саксонцев при Хемнице и закрепился в Богемии. Его последним успехом был дерзкий прорыв в середине зимы для объединения с французами Гебриана и выхода к Регенсбургу. Но на Дунае тронулся лед, и это не позволило Банеру овладеть городом. К сожалению, 10 мая 1641 года он умер.
Фридрих фон Шиллер комментирует это так:
«Смерть положила предел подвигам Банера; его умертвил яд излишеств и волнений. Хотя и с переменным счастьем, он доблестно поддерживал честь шведского оружия в Германии и вереницей побед показал себя достойным учеником своего великого наставника в военном деле. Его всегда занимали обширные планы, которые он умел хранить в тайне и выполнять быстро; он был рассудителен в опасностях, в превратностях судьбы проявлял себя более достойно, нежели в счастье, и страшнее всего был тогда, когда его считали на краю гибели. Но добродетели героя соединялись в нем со всеми теми изъянами и пороками, какие порождает или, по меньшей мере, питает военное ремесло. <…> Более восьмидесяти тысяч человек пало в данных им многочисленных сражениях, и до шестисот неприятельских штандартов и знамен, отправленных им в Стокгольм, были свидетельством его побед».
