– Посторонитесь, господин де Фонтрай. А лучше не показывайтесь вовсе. Посол прибыл во Францию не для того, чтобы рассматривать уродов.
После этого оскорбленный де Фонтрай стал смертельным врагом кардинала, превратившись в энергичного и инициативного участника заговора. В частности, именно он, переодетый монахом-капуцином, ездил в Мадрид для встречи с главой испанского правительства Оливаресом.
Очевидно, что кардинал де Ришелье никогда не пропускал мимо себя подобные «выступления». Его агенты были повсюду и работали очень эффективно. А это значило, что заговорщики не сумели сохранить свои замыслы в тайне. По крайней мере, Луиза де Гонзаг-Невер, непримиримая противница кардинала де Ришелье и в недалеком прошлом любовница Гастона Орлеанского, писала де Сен-Мару, что о «его деле» много болтают в Париже. Молодой маркиз и в самом деле был окружен шпионами кардинала, и последнему было прекрасно известно о том, что заговорщики решили осуществить очередное покушение на него. Более того, кардинал даже получил от своих агентов копию соглашения, заключенного заговорщиками с Испанией, и настоял на аресте виновников.
Виконт де Фонтрай первым смекнул, что игра проиграна, и он сказал де Сен-Мару:
– Сударь, вам пора спасаться.
Но тот лишь посмеялся в ответ.
– Что до вас, – заметил тогда калека, – то вы будете еще достаточно высокого роста и после того, как вам снесут голову с плеч, а я, право же, слишком мал для этого.
И он бежал за границу, вновь переодевшись в капуцина.
В романе Альфреда де Виньи о Сен-Маре утверждается, что тот решил умереть, узнав, что Луиза де Гонзаг-Невер обручилась с королем Польши Владиславом IV Ваза. Что он якобы отказался возглавить многотысячное войско, собранное заговорщиками, и сам благородно отдал свою шпагу Людовику XIII.
В действительности все было намного проще. Обручение Луизы де Гонзаг-Невер произошло в 1646 году, то есть уже после ареста де Сен-Мара. А тот не только не вручил шпагу королю, а еще до подписания приказа об аресте пытался бежать. Его нашли 13 июня 1642 года скрывавшимся в бедной лачуге на одной из столичных окраин: городские ворота были закрыты, и беглец просто не имел возможности покинуть Париж.
После его ареста первым, как обычно, предал своих сообщников Гастон Орлеанский. Он выдал всех просто ради того, чтобы его избавили от утомительных очных ставок и допросов. Так же поступил вскоре и герцог Буйонский. Взамен они оба получили помилование.
А вот несчастный маркиз де Сен-Мар 12 сентября 1642 года взошел на эшафот. Ему было тогда всего 22 года.
Главным сподвижником де Сен-Мара в задуманном им предприятии по устранению «тирана-кардинала» был его лучший друг 35-летний Франсуа-Огюст де Ту, у которого тоже были свои сугубо личные мотивы для ненависти к Ришелье. Этот человек был обезглавлен в тот же день
[25].
Но до этого де Сен-Мара после множества допросов привезли в Лион, где он предстал перед членами Следственной комиссии. Там он рассказал обо всем и признался, что господин де Ту знал о договоре с Испанией, но все время пытался убедить его не принимать в этом участия. Потом ему устроили очную ставку с его другом, но тот лишь пожал плечами и ни единым словом не упрекнул его в предательстве.
По сути, де Ту знал об измене Франции, но не стал доносить на своего друга. На суде он так объяснил причины этого:
– Я узнал о договоре, заключенном с Испанией, из рассказа самого де Сен-Мара, но тот сказал мне, что договор вступит в силу лишь в том случае, если французские войска потерпят поражение в Германии. Но наши войска постоянно одерживали победы, а потому у меня не было никакой надобности изменять другу ради спасения государства от воображаемой опасности…
На основании этого некоторые судьи были даже склонны оправдать де Ту, но кардинал де Ришелье потребовал для него смертной казни, базируясь на старом декрете Людовика XI, предписывавшем карать главных зачинщиков измены наравне с теми, кто знал о ней, но не довел безотлагательно до сведения правительства.
Удивительно, но сам де Сен-Мар был столь далек от мысли о смерти, что когда ему перед объявлением приговора предложили поесть, он ответил:
– Есть я не хочу. Мне прописаны пилюли, дабы очистить желудок, надобно их принять.
Жедеон Таллеман де Рео дальнейшее описывает так:
«Он так почти ничего и не съел. Потом ему объявили приговор. При этом столь суровом и неожиданном известии он не выказал, однако, и признака удивления. Он держался стойко, и та мучительная борьба, которая происходила в его душе, никак не проявилась внешне. Хотя, согласно приговору, его не должны были подвергать пытке, ему все же пригрозили ею. Это его растревожило, но он и тут ничем не выдал себя и уже начал расстегивать свою куртку, когда ему велели поднять руку и говорить правду. Он продолжал стоять на своем и заявил, что добавить ему больше нечего. Умер он с поразительным мужеством, не стал говорить пустых речей, а только поклонился тем, кого увидел в окнах и узнал; он все делал поспешно и, когда палач хотел отрезать ему волосы, отнял у него ножницы и передал их брату-иезуиту. Он пожелал, чтобы ему лишь слегка подрезали волосы сзади, остальные он начесал себе на лоб. Он не захотел, чтобы ему завязывали глаза. Когда палач нанес удар, глаза Сен-Мара были открыты…»
Рассказывают, что, уже стоя перед палачом, господин де Ту спросил маркиза де Сен-Мара:
– Кто же из нас умрет первым?
– Будет так, как вы сочтете нужным, – последовал ответ.
И тут отец Малавалетт, исповедник де Сен-Мара, спросил, указав на господина де Ту:
– Вы – старший?
– Да, – ответил тот, а потом продолжил, обратившись к де Сен-Мару. – Но вы отважнее меня, так, может быть, вы и покажете мне путь к славе?
– Увы, я открыл вам путь в бездну, – вздохнул де Сен-Мар, – и я пойду первым.
По свидетельствам очевидцев, палач был настолько неловок, что ему потребовалось двенадцать ударов, чтобы отрубить голову бедняги де Сен-Мара. Народ, наблюдавший за казнью, рыдал…
Враги кардинала де Ришелье утверждают, что он был человеком злопамятным и что Франсуа-Огюст де Ту погиб исключительно из-за этого. Но, на наш взгляд, в этом случае кардинал вряд ли руководствовался исключительно чувством мести. Скорее, он хотел расправой над этим человеком навести ужас на своих противников, которых еще оставалось очень и очень много.
Часть пятая
Ночь, что ожидает всех
Смерть Марии Медичи
Ей так и не удалось отомстить
своему кровному врагу – Ришелье,
