Книга Спасая Сталина. Война, сделавшая возможным немыслимый ранее союз, страница 33. Автор книги Джон Келли

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Спасая Сталина. Война, сделавшая возможным немыслимый ранее союз»

Cтраница 33

Наконец, перекрывающим все остальное в ту зиму был Сингапур – британская островная крепость на южной оконечности Малайского полуострова, где «бремя белого человека» [208] умерло позорной смертью 15 февраля 1942 года. Японцы высадились на севере полуострова на следующий день после Перл-Харбора и в течение нескольких недель пробивались на юг через душные джунгли и густые тропические леса, обходя противника с флангов и сражаясь с превосходящими силами Великобритании, Австралии и Индии, которые были отправлены туда заблаговременно. К середине января японцы подошли к Сингапуру и в Лондоне начали понимать, что репутация острова как неприступной крепости больше основана на легендах, чем на реальной ситуации. Не последним из недостатков Сингапура были тяжелые военно-морские орудия, установленные так, чтобы стрелять в сторону моря, но бесполезные против японской армии, наступавшей на Сингапур с севера по суше. В феврале, когда положение союзников ухудшилось, премьер-министр Австралии Джон Кэртин предупредил Черчилля, что его правительство будет рассматривать эвакуацию Сингапура и Малайзии как «непростительное предательство». Но военный кабинет не видел альтернативы отступлению, кроме как спасти то, что осталось от британской чести. Черчилль отдал приказ, который сводился к обороне до последней капли крови. В телеграмме генерал-лейтенанту Артуру Персивалю, главнокомандующему Малайского командования, он говорил о бессмертной славе, ожидающей защитников острова, о героической стойкости русских под Москвой и об упорной американской обороне Филиппин и Гуама.

Генерал Арчибальд Уэйвелл, верховный главнокомандующий в Тихоокеанском регионе, также выступил с краткой лекцией по истории и вопросам чести. «Я надеюсь, что вы докажете: боевой дух, на котором построена наша империя, все еще существует, – ответил Уэйвеллу Персиваль, напоминавший директора заштатной британской государственной школы. – Придет время, когда дальнейшее кровопролитие не будет иметь никакого смысла».

Восьмого февраля японские войска численностью 23 тысячи человек ворвались в Сингапур и убили несколько десятков пациентов в госпитале Александры. В боях у госпиталя британские и австралийские солдаты бросали оружие и сдавались в плен со страхом в глазах и поднятыми руками. Пятнадцатого февраля 100 тысяч солдат Великобритании и стран Содружества капитулировали. На фотографиях с места событий Персиваль держит в руке огромный «Юнион Джек» с выражением лица человека, который знает, каким будет первое предложение его некролога. «Видит Бог, мы сделали все, что в наших силах», – сказал он своему помощнику перед тем, как его взяли в плен.

Фиаско в Сингапуре и большинство предшествовавших ему неудач Британии были побочным эффектом просчета, сделанного в начале войны. Уверенные в том, что французы предоставят бо́льшую часть войск для боевых действий на суше, и отчаянно пытавшиеся избежать еще одного крупного счета, выставленного по итогам войны, Черчилль, Невилл Чемберлен и другие высокопоставленные британские должностные лица в 1939 году пришли к выводу, что на этот раз британцы будут сражаться в воздухе и на море, а войну на суше оставят французам. Теперь, почти два года спустя, Франция оказалась в руках Германии, а Великобритания изо всех сил пыталась превратить несколько миллионов новобранцев в боеспособных солдат – пока что с неоднозначными результатами. За несколько дней до капитуляции Сингапура давняя подруга Черчилля Вайолет Бонэм-Картер нашла его подавленным и напуганным. «В 1915 году, – сказал премьер, – наши люди продолжали сражаться под шквальным огнем, даже когда у них оставался один-единственный снаряд. <…> Теперь они не могут противостоять пикирующим бомбардировщикам. У нас так много людей в Сингапуре, так много людей. Им следовало поступить иначе».

Три дня спустя, чувствуя себя подавленным из-за последних событий, Черчилль передал свои обязанности капитану Ричарду Пиму, который заведовал картографической комнатой в пристройке на Даунинг-стрит. Список поводов для недовольства, озвученных премьер-министром в то утро, был довольно длинным: несправедливая критика прессы, нетерпение британского народа, хотя летом 1940 года Черчилль предупреждал, что страну ждут долгие месяцы крови, пота, слез и тяжелого труда. Затем шло «отсутствие настоящего боевого духа» в армиях Британии и стран Содружества и – самая острая для него проблема – мятежные настроения в Парламенте. Тридцать первого января Черчилль легко получил вотум доверия в Палате общин, но победа была не такой впечатляющей, как ожидалось. Голосование было задумано не как угроза расправы, а скорее как предупредительный выстрел. В стране росло ощущение, что военные действия утратили осмысленность и лишились цели. В течение последних двух с половиной лет одна и та же группа министров следовала одним и тем же курсом и получала один и тот же результат. Даже Королевский военно-морской флот, гордость нации, был обессилен. В разгар сингапурского фиаско три немецких крейсера – «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Ойген» – выскользнули из брестской гавани и средь бела дня прошли по Ла-Маншу под носом у Королевского флота.

По мере того как новости из Сингапура ухудшались, разговоры о «новых людях с новыми идеями» звучали все чаще. Новым человеком, который привлек к Черчиллю больше всего внимания, был сэр Стаффорд Криппс, до недавнего времени бывший послом Великобритании в Советском Союзе. Он был британским Вудро Вильсоном, но еще более надменным и лицемерным. Как заметил историк Ангус Колдер, в определенном смысле в Криппсе была отражена ностальгия по последнему из великих викторианских реформаторов: «Он был набожным англиканцем и отпрыском благородной семьи, несшим тяжкое бремя государственной службы». С другой стороны, Криппс был воплощением завтрашнего дня: послевоенной Британии, Национальной службы здравоохранения, национализированных отраслей промышленности и эгалитарного социалистического будущего, которого жаждала британская общественность в 1942 году. Чем выше всходила звезда Криппса, тем больше Черчилль выглядел пережитком прошлого. Британцы из рабочего класса мирились с допотопными идеями премьер-министра в 1940 году, потому что он вдохновлял их, заставлял чувствовать себя храбрыми и благородными, а также потому, что ему не было очевидной альтернативы. Теперь, когда на сцену вышел Криппс, она появилась. Чувствуя опасность, Черчилль в феврале спрятал подальше свою неприязнь к социалистическим идеям Криппса, его антиимпериалистическому ханжеству и – что, возможно, было самым тяжелым для премьер-министра – к его вегетарианству. Черчилль предложил своему сопернику место в военном кабинете. Криппс наверняка понимал, что ему преподносят чашу с ядом. Как член кабинета министров, он брал на себя часть вины, когда что-то шло не так, и не получал никаких почестей, когда дела шли хорошо. Однако, будучи уверенным, что Черчилль рано или поздно совершит роковую ошибку, Криппс решил терпеть удары судьбы в ожидании часа, когда она предоставит ему шанс.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация