Две недели спустя премьер-министр смотрел через иллюминатор B-24 на гряду вулканических конусов, окружавших Тебриз – промышленный город на севере Ирана. Через час в поле зрения появилась нефтяная столица СССР – Баку. Затем B-24 резко взял западнее, а к северу лежал Сталинград. В течение следующих нескольких часов внизу виднелись только бескрайние просторы голой степи, которых не коснулась война. Генерал Арчибальд Уэйвелл развлекал своих попутчиков остроумным стихотворением о втором фронте. После того как он повторил его несколько раз, стихотворение подхватили и другие пассажиры.
Мне не нравится работа, которую я должен делать,
Я не надеюсь, что все пройдет гладко.
Смогу ли я убедить их в нашей правоте?
Нет второго фронта в 1942 году.
Это липче, чем клей.
Сталин и Молотов просто ненавидят сказку,
которую я должен рассказать.
Смогу ли я убедить их в нашей правоте?
Нет второго фронта в 1942 году.
По мере приближения к Москве приметы военного времени встречались все чаще. Дороги были испещрены воронками от бомб, а Кавказ завален сгоревшими танками; там и тут перевернутые штабные автомобили подставляли солнцу брюха. B-24 приземлился около 17:00 12 августа. Когда дверь самолета распахнулась, Молотов, начальник Генерального штаба РККА маршал Шапошников
[224] и почетный караул стояли на взлетной полосе, ожидая встречи с премьер-министром и его спутниками. Черчиллю предоставили адъютанта – чрезвычайно высокого и великолепно выглядевшего военного, который, как считал премьер, принадлежал к княжескому роду при царском режиме. Следующие несколько часов Черчилль купался в «тоталитарной щедрости». Слуги-ветераны в белых кителях и с сияющими улыбками подавали икру, водку и редкие вина из Франции и Германии. Позже водитель Молотова отвез Черчилля в предоставленную ему резиденцию, на госдачу № 7. День был теплый, и премьер-министр хотел пустить в машину немного свежего воздуха, но, к его удивлению, открыть окно было довольно тяжело. Толщина стекла превышала два дюйма
[225]. Когда Черчилль удивился этому, водитель пояснил: «Нарком [Молотов] говорит, что так безопаснее».
В тот вечер, когда Черчилль, Гарриман и Кларк Керр прибыли в Кремль, Сталин уже сидел за столом в переговорной недалеко от своего кабинета. На встрече также присутствовали Молотов и закадычный друг Сталина маршал Климент Ворошилов. У Черчилля был план относительно того, как действовать во время переговоров. Он сразу сообщит Сталину все плохие новости, а затем как бы невзначай, успокоит его известием, которое наверняка понравится Сталину. Он скажет, что вторжению в Северную Африку дан зеленый свет. У Сталина, похоже, тоже был план – вариация на тему доктора Джекила и мистера Хайда, которую Бивербрук и Гарриман испытали на себе в декабре: приятная первая встреча, мрачная и тяжелая вторая и примирение на третьей или четвертой.
Сталин сразу перешел к делу. «Похоже, немцы высосали из Европы все соки, – сказал он. – Они подтянули еще 52 венгерские, румынские и итальянские дивизии». (Это было преувеличением; ближе к истине – 21 дивизия.) Он также сказал, что Германия прилагает огромные усилия, чтобы захватить Баку и Сталинград. Когда Сталин закончил, Черчилль сообщил плохие новости: британское и американское правительства решили отказаться от атаки через пролив в 1942 году. Был почти сентябрь, и вторжение по штормовому осеннему морю было слишком опасным. Стенограмма встречи велась в режиме реального времени, и в ней отмечалось, что после того, как Черчилль сообщил свои плохие новости, Сталин «выглядел очень мрачным». «А что насчет Па-де-Кале или Шербура?» – спросил Сталин. Черчилль ответил, что высадка в любом месте будет слишком высоким риском. Разочарованный Сталин спросил, почему британцы не решаются действовать, добавив, что «во Франции нет ни одной немецкой дивизии».
«Их там 25», – поправил его Черчилль. Источником этих данных были расшифровки «Ультра»
[226], но об этом премьер умолчал.
Сталин отчасти признавал такую возможность: во Франции могло быть 20 или 25 немецких дивизий, но они были укомплектованы лишь наполовину. Опять же опираясь на данные расшифровок «Ультра», Черчилль сказал, что по крайней мере девять дивизий укомплектованы полностью. Не добившись успеха в рассуждениях о местах высадки, Сталин попытался задеть собеседника. Почему англичане так боятся немцев? Ответ: «Опыт показал, что в бою солдаты пачкаются кровью». Разговор некоторое время продолжался в том же духе. Затем Черчилль подошел к тому, что, как он надеялся, станет поворотным моментом вечера. Он достал карту Южной Европы, Средиземноморья и Северной Африки. Эти три региона будут занимать видное место в стратегии нападения через «мягкое подбрюшье», которую премьер-министр продвигал позже в ходе войны и которая подразумевала атаку через Италию. В этот вечер Черчилль использовал карту, чтобы представить Сталину «Гимнаста», который теперь получил кодовое название «Факел». Его аргумент был, по сути, тем же, что он привел Маршаллу, Кингу и Гопкинсу несколькими неделями ранее в Лондоне. Создание плацдарма в Северной Африке в 1942 году помогло бы обеспечить успех «Раундапа», главной англо-американской атаки через пролив, которая была запланирована на 1943 год.
Затем Черчилль перевел разговор на воздушную войну. Он сказал, что британцы «надеются разрушить 20 немецких городов, как это произошло с Кельном, Дюссельдорфом и Любеком». В случае необходимости, добавил он, британские ВВС «разрушат почти каждый дом почти в каждом немецком городе». Ход заседания записывался, и в стенограмме отмечается, что, после того как премьер-министр закончил описывать планы ВВС Великобритании в отношении воздушной войны, «Сталин улыбнулся» и дал совет. По его словам, новые четырехтонные бомбы «нужно сбрасывать с парашютом; иначе они зарываются в землю и не взрываются». В теплой атмосфере Черчилль вернулся к «Факелу» и подробно изложил план нападения. Генерал Джордж Паттон возглавит западную оперативную группу из 35 тысяч американских солдат, а генерал-майор Ллойд Фредендалль возглавит центральную оперативную группу из 39 тысяч человек. Британские военно-морские силы также будут участвовать в высадке, но 10 тысяч из 33 тысяч военнослужащих будут американскими. Черчилль не преувеличивал, когда сказал Рузвельту, что «Факел» будет американской операцией. В стенограмме отмечено, что когда премьер-министр описал детали плана, Сталин «очень заинтересовался» и в какой-то момент даже «повысил голос».
