Позже в тот же день немецкий фельдмаршал Альберт Кессельринг прибыл на перевал Кассерин из своей штаб-квартиры в Риме на самолете-корректировщике. «Улыбчивого Альберта» было трудно расстроить, но после того как Роммель целый час жаловался ему на итальянцев, люфтваффе, своих товарищей-офицеров и требовал остановить кампанию и отступить, фельдмаршал вернулся в Рим подавленным и встревоженным. Лис Пустыни, похоже, потерял «страсть к командованию». Он был «физически измотан и психологически утомлен». К тому времени в таком же состоянии находились многие офицеры, работавшие с Роммелем, и солдаты, служившие под его началом. После Кассерина судьба Африканского корпуса покатилась по наклонной, и это длилось до окончания кампании.
Двадцать третьего февраля, на следующий день после встречи Роммеля с Кессельрингом, генерал Эрнест Хармон прибыл в «Счастливую долину» с письмом для Фредендалля. Прочитав его, Фредендалль повернулся к Хармону и сказал: «Теперь вы хозяин вечеринки».
Теплым майским днем три месяца спустя, на дороге, проторенной римскими центурионами две тысячи лет назад, немецкие и итальянские войска в Северной Африке сдались в плен: немецкие офицеры – на тупоносых штабных машинах «Фольксваген», итальянцы – на «Фиатах Тополино» и блестящих «Лянча». Пройдет много часов, прежде чем последняя штабная машина «оси» сдастся. Караван капитулянтов растянулся на 130 километров, среди безымянных могил, упущенных возможностей и чувства безнадежности. Роммель был теперь только воспоминанием; в марте его отозвали в Германию, якобы по состоянию здоровья, но на самом деле – чтобы сохранить репутацию непобежденного немецкого паладина. Его преемник, генерал-полковник Ганс-Юрген фон Арним, ветеран Восточного фронта, провел пробный арьергардный бой, но к концу апреля у него было два варианта: бежать на Сицилию за 300 километров по воздуху или морю, которые контролировали союзники, или сдаться.
Арним решил сдаться. Британские и американские солдаты, которые наблюдали, как в майский полдень 150 тысяч солдат стран «оси» сдаются в плен, воспринимали победу в Северной Африке по-разному. Для британцев, воевавших на Ближнем Востоке с 1940 года, победа стала свидетельством национальной стойкости; для американцев – оправданием унижения в Кассерине.
Вильямсбург, штат Вирджиния, за свою долгую историю трижды подвергался вторжениям: в 1775 году туда пришли британцы, в 1862 году – армия Союза, а в мае 1943 года – снова британцы. В последний раз они прибыли по приглашению генерала Джорджа Маршалла. Прием гостей был не-обычной ролью для начальника штаба, и приветливость не была одним из его качеств. Тем не менее, будучи ветераном нескольких англо-американских конференций, он испытал расслабляющий эффект, вызванный долгими днями споров в конференц-залах, пропахших затхлым табачным дымом. Таким образом, когда были составлены планы проведения «Трезубца» – первой англо-американской конференции после Касабланки, – Маршалл решил устроить на выходных неофициальное мероприятие, чтобы американские руководители штабов и их британские коллеги могли узнать друг друга поближе в неформальной обстановке.
Местом встречи Маршалл выбрал Вильямсбург, в котором благодаря Джону Д. Рокфеллеру, внесшему большой вклад в недавнее восстановление города, сохранился дух Англии XVIII века. Рокфеллер также предоставил крабовое мясо, жареных цыплят, ветчину из Вирджинии, черепах по-мэрилендски, фрукты и сыры, которыми наслаждались британские и американские гости, а также дворецкого, доставившего яства в Вильямсбург.
Британская делегация прибыла на самолете около 10:00 солнечным майским утром и, приземлившись, была удивлена, узнав, что Йорктаун, где лорд Корнуоллис сдался разношерстной толпе американских солдат в 1781 году, находится всего в тридцати километрах езды от Вильямсбурга. «Как звали того парня, который здесь набедокурил?» – спросил Исмей за обедом. Позже в тот день гости разошлись по своим делам. Генерал Алан Брук, страстный орнитолог, прогуливался в поисках редких видов американских птиц. Генерал Арчибальд Уэйвелл, который собирался принять новое командование в Индии, сделал несколько десятков фотографий. Сэр Чарльз Портал, британский маршал авиации, прыгнул в бассейн в купальном костюме неподходящего размера и вышел из воды совершенно голым, а адмирал сэр Дадли Паунд, который несколько месяцев назад едва не потерял конвой PQ-17, заблудился в лабиринте, и к нему пришлось выслать поисковую группу.
После обеда британские гости посетили недавно отреставрированный Губернаторский дворец. У мужчин, которые последние три года провели среди разрухи, ярко освещенные комнаты дворца вызывали трепет и удивление.
Брук особенно радовался тому, что снова оказался на суше. Срединно-Атлантический разрыв – недоступный для британских ПВО и ВВС участок моря, поглотивший сотни кораблей и тысячи моряков за время войны, – недавно был ликвидирован, но сотня немецких подводных лодок все еще бороздила Северную Атлантику, и любой капитан немецкой субмарины отдал бы годовое жалованье, чтобы заполучить такой большой приз, как «Королева Мэри» – корабль, перевозивший Брука и других членов команды Черчилля в Америку. Теоретически из-за серьезного эскорта, сопровождавшего «Королеву Мэри» в беспокойных водах, попадание снаряда в корабль было маловероятным или даже невозможным. Но после часа тренировки на одном из хлипких корабельных плотов Брук пришел к выводу, что это ерунда. Если командир подводной лодки выпустит торпеды, наиболее удачливые пассажиры быстро погибнут от взрыва, а те, кому повезет меньше, будут умирать долгой и мучительной смертью во льдах, на одном из плотов «Королевы Мэри».
За обедом мрачные мысли оставили Брука. В тот вечер Черчилль был в редкой форме. Пока корабль пробивался через бурные воды, премьер-министр потчевал Брука, Гарримана, Бивербрука и Исмея рассказами о своих подвигах в Индии в качестве офицера и в бытность корреспондентом во время Англо-бурской войны. Ближе к полуночи Брук отправился спать. На следующее утро, когда он проснулся, война вернулась и стучала в дверь. Ночью группа немецких подводных лодок захватила 16 транспортов союзников в ледяных водах между Ньюфаундлендом и Гренландией. Десятого мая «Королева Мэри» достигла безопасных американских вод, и Черчилль телеграфировал президенту: «Со вчерашнего дня мы находимся под защитой военно-морских сил США, и мы все высоко ценим то, что вы придаете такое значение нашей безопасности. Я с нетерпением жду возможности увидеться с вами в Белом доме завтра днем».
На следующий день, 11 мая, Гарри Гопкинс отправился на Статен-Айленд, штат Нью-Йорк, чтобы встретить Черчилля. Там проживали представители рабочего класса и было много пиццерий, музыкальных автоматов и мусорных свалок, но маловато дипломатической пышности. Из соображений безопасности первыми высадили немецких и итальянских военнопленных, после чего команда Черчилля вышла на теплое полуденное солнце и встретилась с приветливо улыбающимся Гопкинсом. Как и в Касабланке, целью премьер-министра на «Трезубце» была защита британских интересов. В частности, он собирался убедить американцев принять его периферийную стратегию – ведение боевых действий от Северной Африки до Сицилии и от Сицилии до «итальянского сапога». Для этого он привез с собой устрашающе многочисленную свиту, в том числе почти сотню клерков и машинисток.
