Вторым увлечением отставного маршала, которое вскоре поможет врагам возбудить и довести до обвинения судебный процесс против него, стал театр. Многие современные историки сходятся во мнении, что у барона де Рэ была собственная труппа. Во-первых, это соответствовало духу времени. Свой театр в те годы содержал, к примеру, британский полководец Джон Фастольф. Его труппа ставила во Франции популярные английские пьесы. Во-вторых, сохранились многочисленные свидетельства, что Жиль любил смотреть актёрские представления. Его младший брат, Рене де ла Сюз, позднее вспоминал: «…мессир Жиль де Рэ приказывал множество раз представлять пьесы, как то фарсы, мориски, и являть игры, для каковых он же приказывал изготовлять костюмы и облачения, ему обходившиеся весьма дорого… Далее, на Троицу, Вознесенье и прочие великие праздники, он же множество раз приказывал представлять мистерии, и моралите… для каковых он же приказывал возводить огромные высокие подмостки».
О том, насколько грандиозными бывали эти постановки, можно судить по упоминавшейся уже «Орлеанской мистерии». Эта эпическая драма включала свыше 20 900 александрийских стихов. Театральное представление развивалось на открытой площадке и занимало, по-видимому, никак не меньше недели. История начиналась в Лондоне, в королевском дворце, где Генрих VI и его полководец Солсбери планируют военную кампанию, и заканчивалась бесславным отступлением английских войск от стен города. В представлении участвовало около 140 актёров и свыше 460 статистов. Действие мистерии развивалось неспешно. Батальные сцены сменялись куртуазными диалогами. В центре внимания – Дева и её подвиги во славу Франции… Но и о себе барон тоже не забыл. Впрочем, удивляться этому не стоит: его роль в событиях 1429 года была далеко не последней.
Имя автора «Мистерии» осталось неизвестным. Временами можно встретить предположения, что первый её вариант написал сам Жиль де Рэ. Так это или нет – мы уже не узнаем. Важно другое – грандиозность постановки и огромное количество задействованных в ней статистов… То есть молодых людей, от которых не требовалось выдающихся талантов. Не будем забывать, что театр того времени – чисто мужское дело. Женщины на сцену не допускались. Их роли играли юноши. Статисты не входили в основную труппу. Их набирали перед началом репетиций, а после представления распускали по домам.
Кто-то возвращался к родителям, кто-то уходил в другой город, чтобы продолжить театральную карьеру… Или заняться чем-то ещё, используя полученные за представление деньги как стартовый капитал. А леса в те годы кишели разбойниками. По дорогам страны бродили банды наёмников. Для семьи попавшие в их руки юноши исчезали неведомо куда…. Исчезали – после встречи с Жилем де Рэ.
В общем, когда летом 1440 года по округе поползли слухи о причастности барона к исчезновениям детей, родители несостоявшихся певцов и артистов легко поверили клевете. Обвинение в многочисленных убийствах было очень полезным для инициаторов процесса, ведь оно гарантировало смертный приговор. Оправдаться, с учётом особенностей тогдашнего судопроизводства, была нереально. Но имелся и неприятный для судей нюанс… Жиль де Рэ – маршал Франции, камергер и член королевского совета. Выслушав обвинения в убийствах, он мог потребовать для себя королевского суда. Значит, к светским преступлениям надо добавить серьёзные прегрешения перед церковью и верой. Сделать это помогло третье увлечение Жиля де Рэ – алхимия.
Большинство историков сходятся на том, что учение это пришло в Европу из Древнего Египта. Где оно зародилась изначально – в Индии или Китае, Мидии или Средней Азии, никто так и не выяснил. Само название произошло, скорее всего, от слова «Кем» – «земля» или «Та-Кем» – «Чёрная земля», как именовали свою страну египтяне. В древности алхимию считали благородным – царским или жреческим – умением, дарованным человеку кем-то из небожителей. На его роль в разное время примеряли греческого бога торговли Гермеса и египетского ибисоголового Тота. В результате получился Гермес Трисмегист («Трижды Великий»), соединивший черты обоих. Его считают основателем духовного учения алхимиков и автором изречения «один в троих и трое есть в одном», в котором они находили вдохновение для своих философских, мистических и научных изысканий.
После завоевания Египта в 30-м году до нашей эры Октавианом Августом алхимия перетекла на территорию Римской империи. Когда эта древняя держава погибла от рук варваров, традицию подхватили еврейские философы и арабские учёные. Алхимическими исследованиями в числе прочих занимались Абу Али ибн Сина, Ар-Рази и многие другие. Здесь, на Востоке, к египетским практикам естественным образом примешалась мидийская астрология и элементы еврейской каббалы.
Философскую основу алхимии её адепты представляли следующим образом. Подлинной, изначальной сущностью Мира является Бог, а видимая людьми действительность – это лишь Его эманация (проекция или отражение), растворившаяся в бездушной материи, а потому загрязнённая примесями и несовершенная. Между материей и Богом находятся небесные светила, дающие возможность понять Его волю и замыслы. Определив по их положению благоприятный день и час, алхимик способен добиться очищения своей души до её исконного, наивысшего состояния – слияния с Богом.
Второй, более приземлённой целью этой науки, стали попытки очищения человеческого тела, призванные избавить его от грехов и сделать бессмертным. Добиться этого помогала особая субстанция, состав которой нужно было определить опытным путём – «эликсир вечной молодости». Третья задача алхимиков – самая прозаическая: очищение металлов – так называемая трансмутация, превращавшая их в золото. Неудивительно, что научные поиски начинались с попыток достичь самой лёгкой и прибыльной цели. Про «эликсир вечной молодости» если и вспоминали, то значительно позже; а духовная часть учения – о слиянии с Богом – постепенно оттеснялась на задний план и вскоре была благополучно забыта.
Католические страны познакомились с алхимией во времена Крестовых походов, когда с Востока хлынули книги, свитки и манускрипты, написанные по-арабски и по-еврейски. Все они переводились на латынь – универсальный язык научных и религиозных сообществ Западной Европы. К началу XV века в образованных кругах увлечение алхимией стало всеобщим.
Трактаты на эту тему были написаны очень сложным языком, полным умолчаний и многозначительных намёков. Понять текст без опытного наставника было практически невозможно. Сами алхимики объясняли это потенциальной опасностью «Великого Деяния», которое, окажись оно в руках людей алчных и недостойных, может стать для человечества источником неисчислимых бед.
Понятно, что ни вечной молодости, ни слияния с Богом никому из алхимиков достичь не удалось. В том, что касается получения золота из других металлов и веществ, история не так однозначна… Исследователи нашего времени обратили внимание, что вожделенная «трансмутация» часто зависела от умения алхимика приготовить «философский камень». Трактаты описывали его как порошок ярко-алого цвета. Один из современных химиков постарался воссоздать рецепт средневековых умельцев. В результате он получил ярко-алые кристаллы хлораурата серебра, с помощью которых смог выделить из сплава чистое золото и позолотить поверхность неблагородного металла. Таким образом, удалось восстановить один из средневековых способов «обогащения» золота. Современные аналоги этого технологического процесса до сих пор используются в промышленности. Выходит, некоторые из алхимиков действительно научились «собирать» золотые «следы», содержащиеся в других металлах. И если удавалось найти подходящее сырье, могли «наколдовать» драгоценный слиток.
