Слова пострадавшей в следующем протоколе подтверждают независимые свидетели:
«Жан Колен и жена его
[56], Оливия, мать жены помянутого Колена, живущие в Ла-Рош-Бернаре, под присягою сообщают, что два года назад в сентябре помянутый сир де Рэ, проездом из Ванна, остановился на их постоялом дворе и провёл там ночь. И что некий Пуату, слуга помянутого сира, столько всего сделал для Перонн Лессар, жившей тогда напротив их дома, что она доверила им сына своего, посещавшего тогда школу и бывшего одним из красивейших детей в тех краях, чтобы он жил у него; и помянутый Колен продал названному Пуату лошадку за шестьдесят су, дабы рёбенка оного увезти. А женщины помянутые сказали, что в тот вечер, когда мать доверила ребёнка этому Пуату, он его повёл на постоялый двор, принадлежащий свидетелям, и говорил другим слугам помянутого сира, что это его паж, они же ему говорили, что он не для него и что помянутый сир, господин их, прибережёт ребёнка оного для себя. На следующий же день, когда сир помянутый с означенного постоялого двора вышел, намереваясь уехать, женщины сии услыхали, как мать этого ребёнка справилась о сыне своем в присутствии ребёнка и Пуату; на что помянутый сир сказал Пуату, что ребёнок выбран правильно; Пуату же ответствовал, что выбирал его не кто иной, как он сам, а сир помянутый ему сказал, что он не ошибся и что ребёнок прекрасен, словно ангел. Вслед за тем рёбенок оный уехал на помянутой лошадке с названным Пуату и помянутым сиром. И Колен оный заявляет, что два или три месяца спустя он видел, как кто-то другой, а не ребёнок помянутый, взбирается на лошадь сию, что его поразило. И свидетели вышепоименованные говорят, что с тех пор они помянутого ребёнка не видели и не слыхали, где он находится, только вот женщины оные говорят, что когда они спросили об этом у приближённых помянутого сира, одни ответили, что он в Тиффоже, другие же, что он мёртв: что когда они проезжали по мостам Нантским, его снесло ветром в реку. С тех пор она не видела, чтобы помянутый Пуату проезжал через селение оное Ла-Рош-Бернар в свите названного сира, когда тот сам проезжал через Ла-Рош-Бернар. И в последний раз, когда он там был, шесть недель назад, возвращаясь из Ванна, они спросили слуг помянутого сира, где помянутый Пуату находится, дабы узнать, где находится помянутый ребёнок, и выяснили, что Пуату оный уехал в сторону Редона; и они подумали, что случилось это из-за громогласных сетований помянутой Перонн о сыне своём – каковые сетования могли стать известны помянутому Пуату через приближённых названного сира».
Казалось бы: вот оно… Подтверждённое и доказанное похищение мальчика! Но что будет, если присмотреться к словам Перонн Лессар повнимательней? Мать жалуется следователю на пропажу сына… И при этом она ни разу не называет своего ребёнка по имени. В рассказе нет его особых примет: шрамов, родинок, бородавок… Допустим, женщина переволновалась и забыла всё это рассказать. А следователь? Ведь обвинение маршалу и его слугам ещё не предъявлено, признаний от подсудимых тоже пока нет… Как Тушронд планирует искать мальчика, наводить о нём справки? Не имея ни имени, ни примет… А может, перед ним стоит совсем другая задача?
Посмотрим, что говорят о сыне Перонн Лессар слуги маршала… Из показаний Пуату, в изложении писцов светского суда:
«Далее, он говорил о красивом ребёнке, коего он привёл из Ла-Рош-Бернара с согласия матери; и о другом красивом ребёнке… помянутый сир
[57] имел с ними плотские сношения, и были они убиты и сожжены». Сравним это с показаниями второго слуги маршала, Анрие, данными на церковном процессе: «…помянутый Коррийо, прозванный Пуату, привёл в Машкуль прелестного ребёнка из Ла-Рош-Бернара и передал его помянутому Жилю, его осквернившему, как и всех остальных детей, указанных выше».
О том, что имя и приметы мальчика в обоих рассказах отсутствуют, можно даже не упоминать… Но есть в показаниях слуг и ещё одна странность: Пуату утверждает, что привёл ребёнка в Машкуль и только там передал его Жилю. Анрие подтверждает эти слова. Однако, если верить показаниям Перонн Лессар и Жака Колена, Пуату отвёл мальчика к Жилю на постоялый двор в Ла-Рош-Бернаре, а из этого городка ребёнок уехал на лошади вместе со свитой маршала.
Подобные нестыковки указывают как минимум на серьёзные огрехи в работе следствия. Дальше, как мы увидим, станет ещё хуже… Обстоятельства пропажи детей будут всё меньше и меньше указывать на Жиля и его слуг. Рассмотрим один из примеров:
«Жан Лемейньен и жена его, Аллен Дюли, Перро Дюпуэ, Гийом Жантон, Гийом Портюис, Жан Лефевр, клирик, из храма Св. Стефана в Монлюке, сообщают под присягою, что около трёх лет назад они часто видели, как маленький ребёнок, сын Гийома Бриса, бедняка из помянутого прихода, просил милостыню в крепости Сен-Этьен-де-Монлюк, где жил отец его. Было этому ребёнку около восьми или девяти лет от роду, а отец его умер год назад, в начале Масленицы. Ребёнок сей был весьма красив, и звали его Жаме. Свидетели заявляют, что со времени последнего праздника – дня св. Иоанна – они его более не видели и не слыхали ничего ни о том, где он мог бы находиться, ни о том, что с ним сталось. Кроме того Дюпуэ оный сказал, что в последний из дней св. Иоанна или около того он встретил старуху с румяным лицом, лет ей было от пятидесяти до шестидесяти; она была откуда-то из Куерона, а встретил он её близ пресвитерии в Сен-Этьене; поверх платья на ней была надета полотняная блуза. А прежде он видел, как она по пути из Савне проходила через помянутый лес Сен-Этьенский, держа путь то ли в Куерон, то ли в Нант. В тот день, когда она пришла со стороны Куерона, свидетель видел помянутого ребёнка близ той дороги, на коей он встретил помянутую старуху, на расстоянии, так сказать, полёта стрелы от помянутой пресвитерии, близ каковой пресвитерии жил некий Симон Лебретон. И свидетель заявляет, что с тех пор он помянутого ребёнка не видел и ничего о том, где бы он находиться мог, не слыхал. Равно как и не было в краю том никого, кто подал бы жалобу, ибо заступников у него не было; мать же его была нищей, день ото дня просившей милостыню».
Это свидетельство можно читать десятки раз: вдоль и поперёк, выборочно и по диагонали… И всё равно останется неясным, какое отношение оно имеет к Жилю де Рэ? Даже сам факт пропажи мальчика никем не установлен. Родня его не ищет, почему – свидетели у неё не спрашивали. Им показалось, что ребёнок пропал, а тот мог уйти из дома с согласия матери… Ведь она – нищенка, кормить мальчика нечем.
Почти половина собранных Тушрондом показаний являются банальным пересказом слухов и сплетен. Приведу только одно из них:
«Андре Барб, сапожник, живущий в Машкуле, сообщает под присягою, что со времени Пасхи он слышал, как говорили, что пропал сын Жоржа Лебарбье, из Машкуля, что однажды заметили, как он собирает яблоки за домом Роидо, и что с тех пор его более не видели; кто-то из соседей говорил Барбу и жене его, чтобы они присматривали за ребёнком своим и что его могут похитить, они же великий испытали страх, и свидетель даже побывал в Сен-Жан-д’Анжели, и его спросили, откуда он, и он ответствовал, что из Машкуля, после чего все были удивлены весьма, сказав ему, что там едят маленьких детей.
