Угрозы и запугивания, конечно, штука сильная… Но обеспечить тишину в сотнях преступных эпизодов всё-таки не способны. Кляп сработал бы куда лучше. Но об этом автор «сочинения» явно не подумал.
Зато в показаниях слуг подробно описывалось, как они ликвидировали следы преступлений. После каждой оргии полы отмывали от крови, а тела жертв и их одежду сжигали. Вот как описано это в протоколе допроса Анрие: «Когда же его спросили, что делали с телами и с одеждой, он сказал, что их сжигали в покоях помянутого Жиля, обвиняемого.
Когда же его спросили, каким способом, он сказал, что одежду сжигали, вещь за вещью, в камине в помянутых покоях, дабы не чувствовался тошнотворный запах; и что, дабы тела сии сжечь, на таганы клали большие поленья, на которые бросали тела, на них же клали множество вязанок хвороста, и таким-то способом их сжигали».
Представим себе, какого размера должен быть камин, чтобы он вместил такую массу поленьев и хвороста! Не говоря уже о теле… И как нагреется комната, в которой за вечер спалили больше кубометра дров… А если вспомнить про запах горелого мяса, который неизбежно при этом выделяется, рассказы слуг станут выглядеть ещё невероятнее.
Ну, допустим, одежду и мясо сожгли… А кости! Их куда? Анрие сообщает следователям, что «…их бросали в потайные места в комнатах, где означенные деяния происходили, иногда в крепостные рвы, иногда же в выгребные ямы или в иные места, кои подходящими для того казались.
Когда же его спросили, где происходили события, в коих он, свидетель, участвовал, он ответил: в Нанте, в доме помянутого Жиля, каковой дом в народе известен под именем Ла-Сюз, а также в замках Машкуль и Тиффож».
Просмотрев внимательно показания слуг, мы увидим, что ни одно из «мест», куда они якобы сбрасывали обгоревшие останки, конкретно не названо и не указано. Сведений о том, что в этих местах что-то потом искали и нашли, тоже не имеется. Всё это – лишь слова… Которые добыты в застенках с помощью пыток и АБСОЛЮТНО ничем не подтверждены.
А ведь в некоторых случаях доказательства обнаружить было совсем не сложно. Если верить материалам процесса, одно из последних убийств Жиль де Рэ совершил в июле 1440 года в городе Ванне. В материалах светского суда есть рассказ Анрие об этом случае: «…во время последнего путешествия помянутого сира в Ванн… Андре Бюше привёл в обиталище помянутого сира ребёнка, каковой был убит, а тело его было сброшено в доме том в выгребную яму, куда помянутый Пуату спустился по верёвке, дабы тело сие закопать, и откуда Бюше и он, Анрие, в работе сей ему помогавшие, едва его вытащили».
Поискать труп имело смысл, для того чтобы устранить противоречия в словах обвиняемых, ведь Жиль де Рэ рассказал об этом случае немного иначе. Вот выдержки из его показаний: «Далее, обвиняемый оный сознался, что в последний раз, как он ездил в Ванн, в июле сего года, Андре Бюше привёл к нему, в дом некоего Лемуана, где помянутый обвиняемый остановился, маленького мальчика, с коим он грех противоестественный совершил, как – о том выше сказано. И, убив его, он повелел помянутому Пуату бросить мальчика сего в выгребную яму на постоялом дворе некоего Бетдена, каковой вблизи от дома помянутого Лемуана располагался…»
Сопоставив показания, мы обнаруживаем, что Анрие называет местом захоронения трупа выгребную яму дома, в котором остановился Жиль де Рэ, а его господин – выгребную яму на постоялом дворе, который находился недалеко от этого дома. Где же слуги закопали труп ребёнка, если допустить, что преступление действительно произошло? Мы не знаем… Попыток найти и вытащить тело следствие не предпринимало. А ведь искать его стоило хотя бы из религиозных соображений, чтобы похоронить убитого в освящённой земле. По представлениям тех лет это было крайне важно.
Характерно, что в показаниях Пуату мы находим третий вариант описания этого эпизода: «Далее, помянутый свидетель показал, что в июле сего года помянутый Жиль, обвиняемый, направился в Ванн, дабы там увидеться с сеньором герцогом, и остановился у некоего Лемуана, за пределами городских стен, напротив и вблизи епископского дворца, в месте, кое в народе зовется Ла-Мот; каковому Жилю де Рэ Андре Бюше, о коем выше упомянуто было, передал ребёнка около десяти лет от роду, над каковым помянутый Жиль де Рэ учинил и совершил мерзостные и греховные распутства способом, о коем выше сказано было; каковой ребёнок был приведён к некому Бетдену, дом коего расположен близ рынка в Ванне, недалеко от дома помянутого Лемуана, у названного же Бетдена расположились оруженосцы помянутого Жиля, обвиняемого. Ребёнка повели туда потому, что у Лемуана не было места столь потайного, чтобы убить его там; каковой ребёнок был убит в комнате в доме помянутого Бетдена, голова его была отсечена и отделена от тела, а затем сожжена в означенной комнате; что же до тела, связанного собственным ремнём ребёнка, оно было сброшено в отхожее место в доме помянутого Бетдена, куда он, свидетель, с превеликим трудом спустился, дабы тело оное поглубже в яму ту закопать».
Здесь убийство произошло не в доме Лемуана, а в доме Бетдена (который Жиль де Рэ называет постоялым двором). Труп якобы предварительно обезглавили – о чём другие два участника в своих показаниях не упоминают. Голова был сожжена в печи… Интересно, как это удалось сделать незаметно в чужом доме? Особенно если он был и не домом вовсе, а постоялым двором…
Однако самые большие нестыковки содержатся в рассказах слуг о некрофильских «коллекциях» их господина. Из протокола допроса Пуату: «Далее, он показал, что временами, довольно часто, после обезглавливания, тем или иным способом произведённого, как сие выше изложено было, и после смерти помянутых детей, названный Жиль де Рэ наслаждался, разглядывая их и заставляя его, свидетеля, и остальных, кто был в тайны посвящён, их разглядывать, и показывая всем голову и члены помянутых убиенных детей, он спрашивал, у которого из детей оных были самые красивые члены, самое красивое лицо либо самая красивая голова; порой он испытывал блаженство, целуя кого-то из убиенных детей, коих члены он разглядывал, или одного из тех, коих уже рассмотрели, чьи лица показались ему самыми прекрасными». Примерно то же самое говорит о «хранилищах трупов» и Анрие… Совпадают их показания и в том, где располагались хозяйские «коллекции». Оба называют Шантосе и Машкуль.
А вот дальше начинается непонятное… Начнём с «хранилища» в Шантосе. Если верить показаниям Пуату, «…когда помянутый Жиль де Рэ отвоевал у помянутого сира де Ласюза замок Шантосе и отправился туда, дабы передать владение им сеньору герцогу Бретонскому, коему он тогда уже передал сеньорию над местностью оной, тогда он вначале повелел свидетелю поклясться не раскрывать тайн, кои он ему поведать вздумал, и приказал Жилю де Сийе, Анрие Грияру, Ике де Бремону, Робену Ромуляру и ему, свидетелю, кои все тогда слугами помянутого Жиля, обвиняемого, были, пойти в башню замка Шантосе, где находились останки многих убиенных детей, взять их и, поместив в сундук, отнести в Машкуль со всевозможными предосторожностями, чтобы никто этого не заметил; и в башне помянутой нашли они кости тридцати шести или сорока шести детей
[61], каковые кости уже иссушены были, и он сказал, что в любом случае не вспомнил бы, сколько их было, сундук же, куда их сложили, был перевязан верёвками, чтобы он, чего доброго, не открылся и не обнаружилось бы великое сие возмутительное беззаконие.
